Хоть и говорила она себе, что не надо вспоминать о прошлом, – но как забудешь?..
Глава 2
– Эй, отпирай! – заорала она, когда их кавалькада подъехала к стенам крепостцы.
День уже клонился к закату, и Зиндра даже опасалась, что придется заночевать в степи. Все дело было в пленнике.
На коне-то он и в самом деле держался недурно – уж не успела разузнать Зиндра, что такое Автоликии, в которых он участвовал, но конская спина была ему не в новинку. Однако, предоставив их своей судьбе, Аксиана не подарила им лишнюю лошадь, да и странно бы такого ожидать. А мысль подсадить грека на одного коня с кем-то из девушек была почти сразу отвергнута: веса в нем было как бы не те самые шесть талантов. Так что пришлось пойти на хитрость. Алана уступила Теоклу своего скакуна, самого рослого и выносливого (но не самого резвого, это важно: не то вдруг попробует пленник сдуру ускакать – и себе смерть причинит, и, выходит, зря они расстались со своей предводительницей!), а сама уселась за спину Меланиппе, почти невесомо легкой. Но, как обычно в таких случаях бывает, равняться приходилось на самую медленную лошадь. Да еще кобыла Меланиппы стала сбиваться с ноги, так что пришлось дать ей отдых, а потом вообще пересадить Алану к Зарине…
Впрочем, так или иначе, но они дома. Хотя дома у них уже и нет…
– Кого Качей принес? – рявкнули из-за ворот.
(Лонра на страже…)
– Отпирай – свои… А поздно ты нас заметила, этак войско чужое прозеваешь!
– Варка, ты? А где ардара?
– Открывай! Или так и будем лаяться через створку?
Та все же отперла не сразу. Свист, быстрый топот, скороговорка, на стене мелькнула чья-то тень, и только потом засов отодвинулся. Алана с Зарой потянули воротный створ на себя.
Теокл, державшийся позади, втянул в себя воздух. Лонра, крепкая коренастая женщина, вышла к ним полуголая, держа в левой руке акинак. На правой висел свинцовый кистень, качаясь в петле темляка, другим концом захлестнутого вокруг запястья. Другого оружия изуродованная беспалая десница гелонки удержать не могла. Ее единственный глаз недоверчиво посверкивал с украшенного жутким шрамом лица.
Пришла она в их сестринскую балу недавно, как раз когда Зиндра лежала без памяти в селении Пасы. А до того состояла в другой такой же женской дружине, пока тамошние воительницы не порубили друг друга…
– А это с вами кто? На мясо, что ли, притащили? – невозмутимо спросила она. Поди угадай, шутка это или что иное: Зиндра покамест недостаточно успела изучить Лонру.
– Это шесть талантов серебра полным весом, – не удержавшись, похвасталась Алана.
– Это ж какой караван вы разнесли, что в нем такие богачи ходят? – Лонра сунула акинак за пояс и без перехода обратилась к пленнику: – Ну что на титьки мои уставился? Не про тебя добро. Вон, козы есть – выбирай, какую хочешь… Правда, старые уже, но тебе сойдет.
Вторая из часовых, хихикнув, рассудительно поинтересовалась:
– Шесть талантов – это славно. А что ж ардара с прочими девами сама не явилась? Ради такой добычи не грех любые дела забросить.
Повисло молчание.
Как объяснить то, что произошло, ей и другим сестрам? Вот они уже все спешат сюда.
– Это только наша добыча, – проговорила Меланиппа, опередив Зиндру. – Аксиана отдала ее нам с Варкой.
– Это как? – Кажется, невозмутимость однорукой Лунной Девы дала трещину.
– Спор у нас вышел с ардарой, – неохотно процедила Зиндра. – Она его зарезать хотела, уж не знаю почему…
– А ты, выходит, заступилась? – презрительно ощерилась Лонра.
– Заступилась, – кивнула она. – Шесть талантов – не хвост ослиный.
Гелонка перевела взгляд сперва на свой кистень, потом на Зиндру, а затем и на Сану. Та, стоя у всех за спинами, как бы нечаянно сдвинула открытый колчан на бедро.
– Во-от оно как… – процедила Лонра. – Моя прежняя бала вот так из-за добычи и порезала подругу. Ну да ладно, вольным – воля. Драки не было хоть?
– Миром разошлись.
– Добро хоть это… И чего решили?
– Уходим в Ольвию, – произнесла Зарина.
Вообще-то, у Зиндры была другая мысль, пускай еще смутная и неопределенная: нужно ехать к Горьким озерам и пересечь ту невидимую, но всем в степи известную границу, за которой начинается царство Палака, сына Палака, что держит земли на северо-западе Тавриды и вокруг Неаполя Таврического.
Во всяком случае первым делом следовало направиться туда. Или хотя бы сказать об этом.
Она мысленно ругнула болтливую подругу.
– Ну добро, – повторила Лонра и махнула рукой – левой. Акинак уже перекочевал в ножны. – Давайте йована в яму, а самим – отдыхать. Завтра поговорим.
Яма для пленников и рабов у них была, как не быть… Но сколько помнила ее Зиндра, столько она и пустовала.
Не очень хотелось признаваться, что сажать туда именно этого пленника… как-то неправильно, что ли. Но, с другой стороны, куда же еще его девать? Колодок в крепости не имелось, а просто связанным ночь передержать – куда худшее испытание, чем ту же ночь провести в яме.
«А может, не в яме и не в путах, а в своей полуземлянке? – словно шепнул ей в ухо некто бесплотный. – А чем плохо? Бежать он точно не станет – некуда…»
– Дайте пока что-нибудь поесть… человеку, – обратилась она к Нице, второй из дозорных. Ее она и вовсе почти не знала: тоже из новых.
– Кому? – буркнула та.
Зиндра, как могла, небрежно кивнула в сторону пленника.
– Твоя скотина, ты и корми. – Взгляд Ницы оставался хмур. – Моя б воля, вы и не вошли бы!
И тут же Ница ойкнула, получив от Лонры подзатыльник. Повезло еще, что с левой, здоровой руки – правую отягощал кистень. Гелонка как раз и качнула им слегка, для вящей доходчивости.
– Они с нами пока что… – сурово пояснила она. – Негоже на сестер лаяться попусту.
И тут же, не оглядываясь более на Зиндру, обратилась к Сане:
– Вот тебя-то чего с ними понесло? Тебя Аксиана выше прочих ставила! Или серебро так уж глаза застит? Без тебя Лунным Девам трудно станет.
– И без меня кому стрелы пускать найдется! – передернула плечами Сана.
А потом ответила, но не Лонре, а скорее Зиндре:
– Я… я ношу под сердцем дитя!
Охнула не только Зиндра, но и все остальные, кто только что приехал с ней. Лишь Теокл промолчал, ну так это и не его ума дело.
(Зиндра все же отметила, что невольно посчитала эллина среди своих, а вот Лонру – наоборот. Но сейчас важнее было другое.)
– Вот так… – отстраненно продолжила их лучшая лучница. – После того как меня… как у меня там все порвано да раздолбано, чуть ли не по самое горло… Что повитухи, что лекарки – все говорили: мол, не судьба тебе понести. А теперь вот смилостивилась Богиня… А как тут с дитем, тут и роды принять некому! Я все равно уходить собиралась, а в городе да при серебре всяко лучше, чем невесть куда, наугад…
