И куда подевалась Зарина? Может быть, ее взяли в заложницы?! Или того хуже…
– Сана, – бросила она, не оборачиваясь.
– Я готова… Если что – продырявлю кобелей за пять вздохов. – Лучница, прищурившись, наложила стрелу на тетиву. Уж кого-кого, а ее степным правилам учить не надо.
– Впускай… – бросила Зиндра ожидавшей около ворот Нице. Та отодвинула засов – и вот гости уже в крепости.
Двое всадников спрыгнули с седел одновременно: один из эллинов и Меланиппа. Девушка сразу подбежала к конской поилке, зачерпнула воды ладонями и начала пить – так измучила ее дорога. А эллин кинулся к пленнику.
– Теокл, не могу описать, как рад видеть тебя живым! Хвала Посейдону!
– Друг мой Лисимах, – сдержанно ответил тот, – хвали Великую Мать, ибо ей поклоняются эти достойные воительницы, меня спасшие.
– А где Зарина? – хмуро осведомилась Зиндра.
– Прости, уважаемая! – бросил Лисипп. – Прости – и приветствую тебя. – Он приложил руку к сердцу, неглубоко поклонился. – Твоя подруга осталась в Ольвии…
– Варка, все в порядке. – Меланиппа, утирая рот, подошла к ним. – Никто ее в заложницах не держит. Мы нашли там наших, и Зарина остановилась у них.
– Наши – это кто?
– Наши – это степняки. Внутри городских стен вся Великая Степь заедино. Они обещали помочь нам устроиться на первое время…
– Я ей, между прочим, не разрешала! – Зиндра повысила голос, но тут же опомнилась. Что толку орать на Меланиппу? В конце концов, она не приказывала Зарине возвращаться во что бы то ни стало и прямо сейчас. К тому же Меланиппа вряд ли смогла бы настоять на своем, даже и будь такой приказ…
Да, вот чего у Аксианы не отнять, так это того, что она не только держала дружину в кулаке, но и могла поставить дело так, что девушки, как в волчьей стае, сами понимали, что им делать. И знали, кто из них главнее меж собой. Если Зиндра намерена и дальше стоять во главе своего отряда, ей надо обучиться такому же. Да – если и в самом деле намерена…
Йованы обнимали Теокла, хлопали его по плечам. Вот уже появилась кожаная фляга-бурдючок: надо думать, с вином – ну не с водой же!
– Рассказывай! – Зиндра повернулась к Меланиппе, напустив на себя как можно более важный вид. Пусть гости видят, что она ардара.
– Мы с Зариной прибыли в Ольвию и явились к тамошнему энтарху, ну, к главе общины людей степи. Он обещал помочь… Потом пошли в порт, и тут нам сразу сказали, что в гавани стоит корабль «Сепия», принадлежащий Теоклу из Синопы. Мы – в харчевню, где пили моряки с него. Нас еще не хотели пускать… – Меланиппа потерла синяк на скуле.
– Ладно, я уже поняла, что в конце концов поневоле впустили. – Зиндра махнула рукой. – И кто эти люди?
Ответить девушка не успела – тот, кого звали Лисимахом, уже спешил к ним.
– Прошу прощения, почтенная архонтесса
[28], что не приветствовал тебя сразу, как должно! – Он вновь поклонился. – Когда я услышал от твоих амазонок, что мой наварх жив, то от радости упал на колени и громко возопил от радости, словно какой-нибудь вакхант, не на трезвую голову будь помянут. Достойнейшая Меланиппа рассказала, что ты сделала для его спасения. Боги свидетели: это стоит не шесть талантов, а много больше!
– Но шесть талантов должны быть заплачены непременно… – Зиндра постаралась произнести это с самой грозной из очаровательных улыбок.
– Мы привезли талант задатка: все, что было на «Сепии» и в казне торгового дома. – Это сообщил не Лисимах, а второй йован. – Я Нисей, прореус «Сепии», и я рад тебя приветствовать, госпожа.
Зиндра мысленно подумала, что Лисимах с этим, как его, «реусом» оба умом не блещут. Ехать по степи с талантом серебра, имея из охраны одну Меланиппу?! За такие деньги немало головорезов Ольвии и окрестностей решились бы сцепиться не то что с отрядом Зиндры, но и с дружиной ксая.
«Впрочем, – осадила она себя, – не ты ли только что думала, будто они прибыли сюда и вовсе с кошелем золота, ценой равным шести серебряным талантам?» Зиндра покосилась на Меланиппу, увидела изумленное лицо подруги и поняла, что грек просто не рассказал об этом никому, даже ей. Про привезенный талант она впервые слышит.
– Ладно, – Зиндра постаралась напустить на себя важный вид, – поешьте, что послали боги, дорогие гости, а о делах потом…
Почему-то мысль об этом таланте серебра ее не радовала. То есть, конечно, это хорошо, но дальше-то что? Вот именно, что дальше? Даже когда они получат весь выкуп?
Она не знала, накопила ли Аксиана за все эти годы в своих ухоронках хотя бы треть… Но серебро не купит даже лишнего мгновения жизни – или глаза и пальцев Лонры. Шайка эорпат, обладающая таким богатством, рискует не довезти его до Ольвии. Да и за стенами Ольвии придется спать вполглаза.
Но это еще далеко не все…
Знают ли ольвийцы, кто убил их союзника Грилла? А знает ли об этом его род?
Да, за убитых в бою не мстят… обычно. Да, за века жизни рядом Степь и йованы не то чтобы совсем сроднились, но притерлись друг к другу – и вот уже вчерашнего врага с почетом принимают в городах, подносят ему золотые чаши и короны. Но одно дело – вождь, за которым сила всего клана, а другое – какие-то бродяжки, да еще вдобавок бабы.
Из рассказов Меланиппы и разговоров на торжищах Зиндра знала, что эллины, хотя и поют гимны богиням и чтят Мать Богов, на ее земных дочерей смотрят свысока. У сарматов и скифов, конечно, тоже по-всякому бывает… Но вот, говорят, понтийский царь Митридат сумел низложить с трона мать, высокородную эллинку, лишь потому, что его поданные-греки предпочли мужчину, хоть и полуварвара, своей соплеменнице.
Если она выйдет замуж за эллина, как ей к этому привыкать?
Зиндра замерла.
Замуж за… Теокла? Мать богов и кобыл, да о чем она думает?! Он – ее пленник! Не может ардара выйти замуж за того, кто уплатил ей выкуп!
«Ну какая ты ардара? – прозвучал в голове ехидный голос. – Все добро – сапоги старые да конь. И подданных пять голов: радость андраподиста!»
[29]
Вовсе неуместные сейчас мысли.
Тирса и Меланиппа взвесили монеты на весах, хранившихся в крепости среди прочей добычи. Оказалось, не просто талант, но даже полсотни драхм сверху. Потом серебро пересыпали, проверяя на выбор. Несколько раз Меланиппа даже разрубала чеканом показавшиеся сомнительными монеты, но фальшивых не обнаружила. Фракийский статер, иллирийский диррахий. Гемидрахма угасшего царства Антигонидов. Пафлагония. Понтийское серебро с Зевсом и орлом на молниях – этих монет было больше всего. Диобол из Фурий – на нем сатир и якорь; несколько оболов с Тасоса: на них отчеканен сатир, совсем другой, и кувшин… Фасосский стартер со сцепившимися борцами. Коринфский статер с изображением пегаса и Афины – старое серебро, истертое, крылатый конь на нем едва угадывается. Сиракузская тетрадрахма с квадригой на реверсе…
