Но проще не стало и через неделю. Дома, когда я пыталась ласкать себя, никакие актеры в голову уже не шли – только его лицо, только его голос, его холодные распоряжения. Я тут же останавливалась и пыталась отвлечься. С каждым разом отвлекаться становилось сложнее. Я могла погрузиться в работу только в офисе, но там и присутствовал самый раздражающий фактор.
– Елена, вчерашний макет можно выбросить. Там столько косяков, что проще заново сделать.
– Я переделаю, Максим Александрович. А какие ошибки?
– В мой кабинет, объясню.
Ничего необычного – это рабочий процесс. Занырнула следом в кабинет, подошла и уставилась в монитор. Это просто рабочий процесс! Только его дыхание совсем рядом мешает сосредоточиться.
– Вот тут с цветами лажа – посмотри сама.
– О… я просто забыла исправить на этой странице!
– Здесь надо крупнее. Заказчик будет рассматривать с лупой? А клиенты?
Я наклонилась, чтобы проследить за его пальцем. Совсем близко. Невыносимо близко. Я тут же выпрямилась.
– Прямо сейчас переделаю, Максим Александрович.
Но он уловил мою нервозность.
– Все в порядке, Лен?
– Да… конечно.
– На меня смотри. Повторяю – все в порядке?
– Максим Александрович, можно я уже пойду?
Но он поднялся на ноги и двинулся за мной. Я замерла в центре кабинета, сжимаясь от его приближения. Голос спокойный, но с привычной стальной ноткой:
– Что тебе нужно, чтобы определиться? Моральная зацепка? Чтобы я тебя принудил, заставил – так тебе будет проще?
Я старалась дышать глубоко, но постоянно сбивалась с ритма. Зачем он подходит вплотную? Зачем берет меня за плечи? Зачем вынуждает смотреть в глаза? Он наклонился – от знакомого прищура сердце вообще биться перестало.
– От чего тебя так трясет? Давай, соври, что от страха.
– Не от страха… господин.
Легче было бы разреветься и спрятаться подальше от всех волнений. Но на этот раз я решила выбрать не то, что легче. Максим Александрович понял, или это отчетливо прозвучало в том, как я его назвала.
– Сейчас ты пойдешь и запрешь дверь на ключ. Ясно? И если сделаешь это недостаточно быстро – накажу.
Теперь сердце заколотилась так, будто с поводка сорвалось, загремело в ушах и не хотело утихомириваться. Я знала, я все прекрасно понимала – почему послушно иду к двери и поворачиваю ключ. Почему мне даже мысли не пришло ослушаться. Потому что я там, где сейчас должна быть.
Повернулась к нему, щеки уже пылали. А еще даже ничего не началось.
– Сюда подойди.
Я подчинилась.
– Ты пьешь таблетки?
– Да, господин.
– Когда был последний половой контакт?
– С… с вами, господин.
– Чего ты сейчас хочешь? Попроси меня.
Я растерялась окончательно. Легче исполнять, чем попросить прямо! Но выдавила:
– Возьмите меня… господин.
– Сейчас ты сама разденешься, встанешь на четвереньки, потом я трахну тебя. Но кончу тебе в рот. Затем поблагодаришь. Самой кончать нельзя, ты должна терпеть. Если не сможешь – скажешь заранее, тогда я остановлюсь. Сейчас ты должна остаться без оргазма. Все ясно?
– Как прикажете, господин.
– Мне долго ждать?
Я раздевалась и при этом задыхалась от волнения. От одного его тона внутри пульсировало все сильнее. Приняв позу, которую он приказал, ощутила привычное смущение – но только пусть он возьмет так, как ему хочется.
Он ввел член. Я застонала уже от этого, нетерпеливо ожидая продолжения, но сам Максим хотел меня помучить. Он наклонился немного:
– Когда определишься, приходи ко мне. Обсудим правила и договор. А если не придешь, то я все равно буду иметь тебя всегда, когда захочу. Как и где захочу. Без правил. Потому что ты моя нижняя. Все поняла?
– Да… господин.
От первого толчка выгнулась. Но он положил мне ладонь на спину и немного надавил, заставляя согнуть руки в локтях. И начал вбиваться с силой, не позволяя привыкнуть к ритму. Я же только стонала, старалась себя сдерживать, открывала рот бесшумно, но короткие вскрики все равно вырывались наружу. Темп был рваным, потому и возбуждение захлестывало косыми волнами. И тем не менее я все равно подходила к пику, могла сорваться в любой момент.
– Господин…
– Уже? Моя девочка так изголодалась? Ничего, потерпишь еще.
Он тут же вышел из меня, заставляя застонать теперь от отчаянья. Взял за волосы и заставил развернуться к себе. Другой рукой проходился по члену, головка блестела от смазки. Кулак на затылке стягивал волосы так, что я даже пошевелиться не могла.
– Рот шире. Глаза не закрывай.
И спустил сперму на язык. Противна ли сперма на вкус? Не знаю точно, но я наслаждаюсь, принимая ее от господина. И только после этого он разжал кулак. Но без разрешения я боялась подняться на ноги.
– Я доволен тобой. Одевайся и можешь быть свободна. Макет не забудь. И давай живее, работы вал.
Довольно жестко, если не жестоко. Но сейчас он мне снова показывал: «Я такой. Если я нравлюсь тебе даже таким, то версия лайт тебя уж точно устроит». Это как раз тот порог – он поставил его повыше, чтобы я перешагнула с полным осознанием. И он делал беспроигрышную ставку: даже сейчас я видела только лайт-версию Максима Александровича.
И вдруг стало просто. Принять решение и расслабиться. И больше не терзаться сомнениями – я жила с ними все последние недели, и это уж точно морально не легче. У нас будут правила, в которых я смогу обозначить и степень боли, и степень унижения. Упомяну про верность – для меня это важно. Я не стану переезжать к нему. По крайней мере пока. Потом, если все будет прекрасно, подумаю над этим. Пощечин не будет. Хотя… если несильные и когда я отказываюсь подчиняться, чтобы подогнать… Почему-то сейчас, в фантазиях, это выглядело даже возбуждающе. Но я точно оставлю за собой право уйти, когда мне захочется. И даже не в том случае, если он начнет нарушать правила – вряд ли он их изначально примет, если собирается нарушать, не такой человек. Я уйду, когда перестану испытывать наслаждение от подчинения. Сомневаюсь, что это случится скоро.
Он открыл дверь – одет в домашнее.
– Семь часов, – сказал вместо приветствия. При этом улыбаясь отступил, пропуская меня внутрь. – Поговорим за столом?
Точно, ужин. Я не подгадывала специально, видимо, какой-то рефлекс сработал. Хотелось потянуться к нему и поцеловать. Ничто не заводит меня так, как его поцелуи. Но я знала – нельзя. Он поцелует сам – и только когда сам захочет. Весь смысл именно в этом. И он знает, какая награда для меня – самая приятная, потому и не дает слишком много.
