– Господин… можно?
– Да, девочка, можешь кончить. Но позу не менять.
Мое дыхание сбивается. Она этого не заметит, как никогда не замечает. Когда она кончает, то буквально на пару секунд вообще теряется в пространстве – ее надо поддержать. Но быстро собирается и на последних волнах себя немного контролирует. Но в этот момент уже мой контроль заканчивается. Внутри нее сжимается, пульсирует, мне становится тесно и жарко – жарче, чем до сих пор. Это ощущение можно испытывать вечно – и сойти с ума от переизбытка. Чем более бурный у нее оргазм, тем мощнее она толкает меня к моему. Это тот самый миг моего ей подчинения, полной капитуляции. Хорошо, что и этого она никогда не заметит.
Кончаю и на первом же спазме резко выхожу. Остатки попадают на бедро. Не понимаю, почему этот эффект не пропадает, но она до сих пор реагирует на сперму на своем теле. Лену это смущает. Кажется, что ей неприятно. Именно поэтому я и не позволяю сразу бежать душ. Мне нравится ее смущение. Завтра кончу ей на лицо – она от этого вообще с ума сходит. И тем сводит с ума меня. Я не воспринимаю подобное, как унижение. Но достаточно того, что воспринимает она. И ей всегда нужно немного унижения. А я… у меня к ней мучительная нежность. Мне хочется давать то, что ей нужно.
– Теперь иди в свою комнату. Ты свободна.
– Спасибо, господин.
Мы спим в разных постелях. Не знаю, хотела бы она другого, но это очень важный момент для меня. Тем более, если она осознанно мечтает о подобном. В мою задачу входит не допустить, чтобы она когда-нибудь насытилась полностью, получила все. Всегда держаться на грани, но никогда через нее не переступать – лучший способ не приесться друг другу. Эмоциональная граница – часть сексуальной игры. Сексуальная игра – не вся жизнь. Но насколько же жизнь становится с ней ярче.
При свете дня правила кардинально меняются. И это не решение Лены – она по первому нашему договору вообще про разграничения по времени не думала. Но именно так и надо: она пока не понимает, что если не будет немного отдыхать, то измотается быстрее, чем предполагает. Я не хочу, чтобы она измоталась. Я хочу каждую ее эмоцию по максимуму.
Она болтает за завтраком. И, кажется, сама за собой не замечает, как любит поговорить:
– Вчера мама опять выносила мозг. Макс, у меня такое ощущение, что они злятся на Дениса, а отрываются на мне! На этот раз старая тема…
– Когда распишемся?
– Ага. Талдычит одно и то же: живете вместе уже полтора года, типа достаточно – или расписывайтесь, или расходитесь. А то жизнь, мол, тратится на отношения без будущего! Как будто люди не разводятся после грандиозных торжеств.
– Давай устроим свадьбу. Не вижу в этом проблемы.
– Вот ты опять смеяться будешь! – Лена говорит звонко, даже громко. Однако я осекаю, только когда уже слушать невыносимо. У нее еще полтона в запасе. – Но я тебе все-таки скажу – я не уверена, что сама хочу свадьбу! Ощущение такое, что мне подумать даже не дают – все давят, давят своими стереотипами… Оставили бы в покое, может, я и сама бы сразу захотела! Ты думаешь, что они такие тихие? Ага! Они при тебе только тихие, а потом по телефону начинается…
Она всегда перегибает, когда говорит о семье. Они самые обычные люди, с присущими обычным людям недостатками. Да, давят. Но покажите мне хоть одну семью, где вообще нет давления. Где никто никогда не ошибается. Где нет психологически неправильных ролей. Лена перегибает, потому что не понимает: не только их роли неправильные, но и ее. Она сама приучила их играть в эту игру, в то время пока Денис приучил играть в другую. К счастью, ситуация меняется на глазах, она уже давно не тот старший ребенок, который всем должен. Но Лена всегда будет перегибать, когда говорит о семье, эта привычка прочнее некоторых ролей. И брат ее – вполне обычный пацан, хоть для пацана уже считается переростком. Дерзкий, смелый, довольно сообразительный. Единственная его беда – это бесконечная любовь родных. Его достаточно вышвырнуть из дома – и все, дело сделано: через месяц они получили бы совсем другого человека. Но кто я такой, чтобы лезть в дела чужой семьи? Мне достаточно своей.
Настроение веселое, в пору немного вывести Лену из себя:
– Тогда скажешь, когда определишься. Я тоже не верю в штампы. Но мне бы понравилось, если бы к тебе прилипла еще и моя фамилия. Это как знак качества и тавро на лбу: смотрите, она моя, и ошейник на ней торчит не просто так. Ой, прости, это же не ошейник, а обычное украшение. Постоянно путаю.
Мне смешно. Мне в самом деле смешно – потому что она до сих пор не разучилась возмущаться:
– Шутить изволите, господин! – на этот раз прозвучало без должного уважения. Вечером я этот тон ей припомню. – Тавро на лбу? Послушали бы мои родители, как ты интерпретируешь понятие законного брака! Ладно, я о другом хотела. Ты серьезно по поводу отдела? Вот все будут говорить, что такое повышение не просто так!
– Когда ты уже научишься плевать на мнения окружающих, Лен? Я ставлю тебя на заведование не потому что ты лучше всех в офисе отсасываешь. Никита – он не справится с управлением. И он работает прекрасно только без внешнего давления, такой человек. Его в теплице держать надо и поливать трижды в неделю. Остальные кандидатуры я даже не рассматриваю, ты сама это знаешь. У тебя глаз наметан так же, но ты общаться с людьми сможешь, в отличие от Никиты.
– Или Никита все-таки отсасывает хуже? – она улыбается игриво – продолжит так себя вести, опять опоздаем.
– Или поэтому, – улыбаюсь в ответ.
Она смиряется. Этот разговор у нас протекает по примерно одинаковому руслу уже не впервые. Лена и сама чувствует, что справится, а эти тревоги – обычное дело для любого человека перед существенными изменениями. Когда я открывал свое дело, то меня трясло даже посильнее. Но Лене это тоже знать необязательно. Она склонна нервничать по пустякам, и именно в этом ее надо сильно органичивать, а иначе погрузится в самоанализ и будет копаться до бесконечности. Да и решение она уже приняла, ей просто необходимо озвучить его отголоски:
– Тогда все будут сплетничать. Они только при тебе не сплетничают!
– Мне в вашем отделе круглосуточно сидеть? Почетную ауру тебе создавать?
– Не надо! – строго отвечает она. Надеюсь, строгость сейчас направлена на себя саму.
Но она тут же забывает об этих переживаниях, вспомнив о другом вопросе:
– А! Ты не забыл, что сегодня вечером Игорь с Наташей на ужин придут? Купи что-нибудь, а я с офиса сразу домой. Вот ведь она у него ревнивая! Так иногда заорет – уши закладывает! Ты ничего крепкого не бери, она с коньяка в прошлый раз на маты перешла! Как Игорь ее выносит? В общем, здоровские у них отношения. Я тоже так хочу!
На самом деле Наташа ей очень нравится, хотя они разные. Это тот самый случай, когда противоположности притянулись. Довольно частый случай, надо заметить. Удивительно ли, что первая близкая подруга у Лены появилась после того, как она научилась сопротивляться окружающим и намного легче высказывает свое мнение? По-моему, это как раз и есть нормальная дружба, основанная на равенстве положений. Между мной и Леной дружбы нет, со мной она не хочет равенства. Что ж, я рад.
