– Отчего не Рейтерн?
– Не знаю. Они оба не похожи на людей, на чьей совести – десятки убитых. Но Розенцвайг…
– Ты продолжаешь ловить маньяка?
– Да. Полицейский во мне неистребим…
– Займись Ламбертом. Это… это приказ.
– Займусь.
– И нужно откопать Берзиня. Это тоже приказ.
– Будет сделано. Только не ранее понедельника.
– Хорошо.
– А я придумаю, как быть с фальшивым Собаньским. И расскажу тебе.
Это означало: «На тебе, Леопард, я проверю свой план, прежде чем ошарашивать им Горностая».
– Хорошо.
Глава тринадцатая
В воскресенье они отдыхали. Закрыв заведение пораньше, отправились в «Гранд-кино». Это заведение было открыто незадолго до Рождества на Романовской, в двух шагах от перекрестка с Мариинской. Там можно было посмотреть серьезный фильм «Оборона Севастополя». От мелодрам со страдающими красавицами и роковыми красавцами Лабрюйер и Хорь наотрез отказались.
Поздно вечером к Лабрюйеру нагрянул Росомаха.
– Нашел я эту синюю колымагу, – сказал он. – Но тут такое дело – ее не нанимают, шофер неместный. Буду разбираться дальше. Единственное, что удалось узнать точно, – ее видали в Кайзервальде. Думаю, что смогу определить, где она там бывает.
– Пошли к Хорю. Тебе понадобится помощь Акимыча.
– Пошли, только… В каком он настроении?
– Он думает. Я и не догадывался, что думать – так мучительно. Погоди…
Лабрюйер наконец выполнил обещание и натянул проволоку между своим окошком и окошком Хоря. С обеих сторон были приспособлены маленькие бубенчики. Теперь можно было предупреждать о визите.
Хорь принял гостей в каком-то загадочном состоянии духа – то и дело посмеивался. Наконец выяснилось – он придумал план.
– Вся нагрузка ляжет на тебя, Леопард, – сказал он. – Ты знаком с Калепом, тебе несложно попасть на «Мотор» и отыскать там нашего самозванца. А потом… Скажи, приходилось ли тебе когда устраивать скандалы?
– Вроде бы нет.
– Но придется. Нужно устроить так, чтобы твоя встреча с Собаньским состоялась в присутствии инженеров, лучше всего – Рейтерна. Ты отведешь его в сторонку и скажешь, что лично знаком с настоящим Собаньским, а этого господина встречал раньше, во время своей полицейской карьеры. При необходимости ты поднимешь шум – для чего этот человек изображает провинциального гения, и не замышляет ли он какую-то эпохальную кражу? Надо, чтобы Рейтерн понял – самозванец собирает сведения.
– Но если Рейтерн тут ни при чем?
– Он дружит с Розенцвайгом. Ты скажешь ему прямо: нужно убедиться, что фальшивый Собаньский не изображает изобретателя и на «Фениксе». То есть мы натравим на него уже двоих.
– Но если Калеп вызовет полицию?
– Ну так полиция заберет самозванца для выяснения его личности. А поскольку на его совести наверняка убийство настоящего Собаньского, то по крайней мере от одного подлеца мы избавимся.
– И упустим каналы его связи с итальянским начальством, – вставил Росомаха. – Нет, арестовывать его нельзя, а спугнуть и затем прицепить к нему хвост можно. Погоди, Леопард, выполнять этот приказ. Сперва нужно подготовить агентов. Но нужно подумать – как пустить по следу этого Собаньского господ из Эвиденцбюро. Мы пока знаем, что на них работают Луговская и Петерсон.
– Кто?
– Тот хилый господин живет на Виндавской под именем Петерсона. Но их же не двое! Наверняка есть кто-то, кого мы еще не заметили. Шофер синего «Руссо-Балта», например.
– И сгинувшая непонятно куда госпожа Крамер, – добавил Хорь. – Очень странная история с этой госпожой Крамер. И наверняка есть кто-то еще. Но, господа, нападение на самозванца вы одобряете?
– Да, – сказал Лабрюйер. – И я завтра же подготовлю это нападение…
– Погоди ты. Я завтра еще не буду готов, Акимыч тоже, твоего Фирста нужно предупредить, – ответил Росомаха. – Хорь, тут все нужно хорошенько продумать, это твоя забота.
– Не наняться ли мне в пономари? В Александроневской церкви пономарь требуется… – Хорь вздохнул. – Ладно, утро вечера мудренее.
Но утро преподнесло новые сюрпризы.
Хорь ушел выслеживать учительницу итальянского вокала и пропал. Казалось бы, задача для одного агента – засесть напротив дома, где живут Минни и Вилли, подождать прихода пожилой дамы, затем дождаться ее ухода и топтать за ней землю, пока хоть что-то не станет понятно. Музыкальный урок длится час, при особом энтузиазме – полтора. Прогулка вслед за пожилой дамой – вряд ли более двух часов. То есть в три часа пополудни Хорю уже следовало бы дать о себе знать. Но он и в пять не появился.
Лабрюйер забеспокоился.
Он связался с Линдером и попросил свежую сводку событий по городу. В качестве ориентира дал Елизаветинскую.
– Драка была на Елизаветинской, – сразу сказал Линдер. – Сцепились двое, да так, что толпа собралась – на них смотреть. Один сбежал, другого городовой с околоточным надзирателем, который там случайно оказался, в участок доставили.
– Так он в участке сидит?
– Вот этого я не знаю.
– Сделай милость, узнай!
Через полчаса выяснилось – беспаспортный драчун сидит, молчит, время от времени требует, чтобы пустили к телефонному аппарату, но его не пускают.
– Черт возьми… – пробормотал Лабрюйер.
У Хоря были только фальшивые документы, которые ему в столице выправили на имя Каролины Менгель. Идти с ними вызволять драчуна, право же, не стоило.
Времени было уже немало – около полуночи, когда с черного хода в «фотографию» явился Хорь. Вид у него был вполне соответствующий драке, – рукав полушубка держится на честном слове, левый глаз пытается глядеть из черного пятна.
– Сбежал из участка? – догадался Лабрюйер.
– Сбежал…
– Правильно сделал. Тебя особо искать не станут – мало ли драк случается, на всех буянов тюремных камер не напасешься.
– Все так запуталось – ни черта не понять!
– Что именно?
– Помнишь фотокарточки, на которых Маша Урманцева и гувернантка? Похоже, в этом благородном семействе была еще какая-то девица, о которой все умалчивают!
Хорь, одетый очень просто, да еще прилепивший себе бороденку, околачивался на Елизаветинской в ожидании оперной учительницы. Ровно в одиннадцать ее еще не было. В четверть двенадцатого она появилась и вошла в дом. Хорь обрадовался и решил было, что у него по меньшей мере час времени, пока отзвучат итальянские арии. Но в ближайший трактир он не пошел, а устроил себе прогулку по окрестностям, время от времени возвращаясь к нужным дверям. Так он и обнаружил, что на Лазаретную улицу въехал и остановился автомобиль темно-синего цвета.
