ГЛАВА 1
Рыхлая земля поделилась холодом, когда я опустилась на колени. Несколько слоёв шифона моментально впитали дождевую влагу. Стало ещё холоднее, чем прежде. Порыв ветра прошёлся сквозь мрачные надгробья Хайгейтского кладбища, одаривая очередным приступом озноба. Он принёс чей-то тихий шёпот, которого не смогла разобрать.
Наверное, показалось…
Последние сутки вообще напоминали чью-то злую шутку. Надежда, будто бы завтра проснусь, а всё это окажется лишь дурным сном — смутно мелькала в подсознании, заставляя тьму, опоясывающую душу с каждым мигом всё больше и больше, замирать в нерешительности.
Да, я надеялась. Несмотря ни на что. Потому что осознание того, что вся моя жизнь — лишь чьё-то внушение, казалась немыслимой. До сих пор.
— Insendia. — произнесла вслух.
Сиреневые букетики фрезий, украшающие кусок белого мрамора с золотой гравировкой имени графини Деверо, полетели в сторону.
— Adge nures. — добавила решительно.
Монолитное надгробие пошло трещиной. И только.
Они всегда были сильней меня. Все.
«Однажды Максимилиан сказал, что у таких как он — нет души, и они просто не способны любить. Все они не умеют любить, Ева»
Но я всё равно не хотела верить.
«Ты не уйдёшь, Ева. Забыла? Ты моя. Нравится тебе это или нет»
Разве не это признак того, что я нужна ему?
«Однажды Максимилиан сказал, что у таких как он — нет души, и они просто не способны любить. Все они не умеют любить, Ева»
А может быть это всего лишь очередной способ заставить меня выполнить то, что он пожелает? Очередное внушение? Или веление последней из рода Де Алькарро?
«Если ты хочешь уйти, придётся убить меня. Только так, Ева»
В его глазах было столько боли… Видела её. Даже сквозь холод, так и разящий от облика Древнего, я чувствовала — ему тоже больно.
Или и это очередное внушение самой себе?
«Однажды Максимилиан сказал, что у таких как он — нет души, и они просто не способны любить. Все они не умеют любить, Ева»
Совсем запуталась. Разве возможно быть настолько жестокой и бессердечной, чтобы заставить меня столько лет верить в то, что и не существовало никогда?
Зачем?. Зачем она сделала это?. Зачем ей именно я?.
Невольно поджала губы.
Оказалось, поднять гроб из-под земли уровнем в два метра оказалось не так легко, как я предположила изначально. Как и понять всё то, что со мной произошло.
Солоноватый привкус крови на губах заставил отвлечься от призрачных мыслей и завершить начатое — ещё немного и я просто упаду в обморок, больше не в силах совладать с обстоятельствами.
— Adge nures. — повторила громче.
Вместе с заклятьем, сконцентрировала всю волю, которую только смогла собрать.
Безрезультатно.
— Думаю, тут дело не только в глубине покрытия, — холодно подметил Амит.
Он так и стоял за моей спиной безмолвным каменным изваянием. Я уже почти и забыла об его присутствии. Отрешённый, ничего не выражающий тон заставил окончательно вернуться в реальность. В суровую реальность, где мне давно пора стать самостоятельной. Независимой и сильной. Мне оставалось только это.
— Adge nures.
Венец падшего Паладина послушно отозвался вибрирующим холодом, усиливая потенциал выхода заклятья тысячекратно. Я лишь успела прикрыть глаза, когда памятник разлетелся на бессчётное количество осколков, а мраморные кусочки больно врезались под кожу.
Запах крови ощущался нестерпимо ярко. А вот собственное тело — совсем нет.
— Ева, — позвал Амит.
Горячие сухие ладони коснулись моих плеч.
— Хватит. Идём домой, Ева.
Громкий заливистый смех разнёсся по Хайгейтскому кладбищу, перебивая монотонный звук ливня. Мой истеричный смех.
— Домой, Амит? У меня нет дома.
Только теперь поняла, что по лицу катились горькие слёзы.
— Ты ошибаешься, — сухо ответил маг крови.
— Неужели? — удивилась искренне.
Переплетение синего титана и платины, обрамляющего кровавый алмаз, царапнуло щеку, когда я попыталась утереть солёную влагу.
Бездна. Ещё и это.
Не раздумывая, стянула ненавистное ювелирное изделие, так напоминающее о невозможности быть свободной. Даже замахнулась, чтобы отправить его куда подальше, но резкий перехват и сжатие моей ладони в кулак не позволили завершить начатое.
— Если не хочешь носить — не надо, — всё также равнодушно сказал Амит, — но оно должно быть при тебе. Или ещё не поняла, что кое-кто теряет весь самоконтроль при отсутствии этой детали на твоём теле?
Честно говоря, даже не задумывалась над этим.
— Самоконтроль? — переспросила неуверенно.
— А ты думаешь, подобные творения просто так являются несъёмными, Ева? — усмехнулся первый личный децернент Прайма Алнаира. — Забыла, кто есть твой трижды-вроде-как-супруг?
Неопределённо пожала плечами. Ответить мне нечего. Может и правда забыла. Я, как оказывается, вообще часто чего забываю в своей жизни.
— Архивампиры, конечно, не нежить, в отличие от вампиров. Наполовину, я бы сказал. Да, они рождены, а не созданы, но часть сущности, которая жаждет охотиться, в них тоже присутствует. Он — охотник, а ты для него — добыча. Его собственность.
«Ты не уйдёшь, Ева. Забыла? Ты моя. Нравится тебе это или нет»
В словах Амита звучал определённый смысл. Пусть он мне и не нравился вовсе.
Обернулась, с готовностью слушать дальше.
— Ты сняла кольцо. Ушла. Выказала намерение разорвать привязку. Это спровоцировало истинную ипостась пробудиться. Артур — по признаку крови вожак клана, сколько бы он не отрицал это даже для самого себя. А вожаки никогда не отдают то, что принадлежит им, Ева. Он инстинктивно будет желать вернуть себе то, что по праву является его трофеем. И он не сможет подавить зов крови, даже если захочет.
Так. Сначала я была дичью, теперь уже и трофеем стала. Интересно.
Вспомнила, как архивампир порывисто сгрёб в охапку, как только оказался поблизости. Вспомнила его неразборчивые бормотания. Вспомнила все собственнические замашки с маниакальным уклоном… И ведь действительно, от прежней выдержки Артура тогда не осталось и следа. Особенно если прибавить к этому факту почти закончившуюся трансформацию и холодный металл огнестрела с разрывными пулями, направленный ему прямо в сердце.
В общем, про невменяемость я оказалась права целиком и полностью.
— И что мне теперь делать? — простонала вслух своим же мыслям.
Маг крови усмехнулся и окинул меня придирчивым взглядом.
