— Спасибо, — прошептала хриплым голосом.
— Заболела? — мужчина вмиг утратил всю беззаботность.
— Нет, просто плохо спала.
Отступила на шаг назад, пропуская гостя внутрь.
Хмуро окинув помещение взглядом цвета холодной стали, Константин сел на диван, бросив сумку на пол к моим ногам.
— Это тоже тебе.
Нарочито показательно смерила придирчивым взглядом чёрный строгий костюм поверх белой рубашки без галстука, из разряда его ежедневных.
— А я уж было подумала, — хмыкнула, скосившись на дизайнерскую вещь, — что ты имидж сменил, — грустно вздохнула. — А тебе так шло.
— Ага, поговори мне ещё, — буркнул старший сын семьи Арсеньевых.
Мужчина состроил грозное выражение лица, а затем бесцеремонно схватил меня за плечо и придвинул к себе, после чего крепко обнял.
— Рассказывай, давай, — тихо произнёс он.
Глубоко вздохнула, не зная с чего начать, а затем выдала единственное, в чём крылась самая главная причина всех моих бед.
— Я ведьма, Костя. Настоящая.
Мужчина повернул голову, свысока окинув меня насмешливым взглядом с ног до головы.
— Ты ещё расскажи мне, что твой супруг Высший и Древний вампир, — хмыкнул он добродушно.
Улыбнулась. Что я всегда уважала в нём — так это то, что он может оставаться невозмутимым в любой ситуации.
— Ты не понял. Я не травница, и не ворожея. Единением с природой тоже не увлекаюсь. Я чернокнижная ведьма, Костя. Из разряда тех, кто принимает силу на чёрном алтаре от архидемона и купается в крови младенцев при обряде посвящения. Я из тех, у кого не бывает мужей, сыновей или братьев, Костя. Таков мой ковен. Такой должна быть моя жизнь.
«Одинокой», — подытожило сознание сказанное вслух.
Горячие слёзы подступили, застилая солёной пеленой взгляд. Пришлось прикрыть глаза, позволяя признаку слабости опуститься с ресниц.
— Кто сказал, что должно быть именно так, а не иначе? Каждый выбирает свою судьбу сам, Ева. Уж тебе ли не знать? По-моему, Камелия как никто другой доказывала этого на протяжении долгих лет, — тихим ласковым шёпотом сказал Костя. — Разве ты ничему у неё не научилась?
Он коснулся пальцами моих щёк, утирая слёзы.
— Альтернатива может быть ещё хуже, — прошептала в ответ почти беззвучно.
Вот он момент — когда я должна озвучить выбор, предложенный Амитом, вслух.
— Есть что-то, чего Артур не знает? — пытаясь скрыть удивление, спросил Костя.
Судорожно сглотнула, и кивнула.
— Всё плохо, да?
— Я пока не уверена в этом, но скорее всего — да. Так и есть, — согласилась отчасти.
— Поделишься? — ненавязчиво обронил названный старший брат.
Поделиться тем, что так разъедало изнутри ещё с момента, когда вспомнила, кто я есть на самом деле, конечно, хотелось. Но было страшно. Очень. Так, что слова застревали в горле, а разум пытался забыться, нагоняя на мрачные мысли ореол забвения.
— Обещаю унести твою тайну в могилу, — тихим проникновенным голосом, каким обычно рассказывают страшные байки у костра детям в полночь, сказал мужчина.
Натянуто улыбнулась и уткнулась лицом в его широкую грудь. Костя тяжело вздохнул, а затем обнял ещё крепче, чем прежде. Сильная широкая ладонь прошлась по моим волосам. Совсем как в детстве, когда он жалел меня, успокаивая после очередного падения с велосипеда.
— Если не справлюсь — превратишь меня в улитку. Договорились? — совершенно серьёзно добавил он.
Обхватила руками его за пояс, прижимаясь к нему.
— В пиявку, — внесла ответное предложение. — Или лягушку.
— В улитку никак? — меланхолично переспросил Костя.
— Никак, — совершенно серьёзным тоном ответила ему. — Я не умею превращать в улитку.
— Какая-то ты неправильная чёрная ведьма, Ева, — притворно огорчённо вздохнул он.
— Даже не представляешь насколько неправильная, — хмыкнула в ответ.
— Ничего. Подрастёшь, научишься, — не замедлил со следующим подколом Костя.
— Угу, — согласилась в который раз.
Сердце сжалось болью потерь. Как уже свершённых, так и грядущих. В сознании отозвались тревожные звоночки чего-то совсем близкого, но пока ещё непонятного мне.
— Ты ведь знаешь, как я попала к вам, да? — спросила, прежде чем рассказать свою часть оборотной монеты этой истории.
Костя вопросительно приподнял бровь. И я даже была рада этому. Он не знал. А это значит, что дорогой моему сердцу человек не обманывал меня на протяжении многих лет нашего знакомства. В отличие от одного коварного вечно всё умалчивающего архивампира, который ещё и трижды супругом считается, между прочим.
— Одна ведьма пыталась наложить смертельное боевое проклятие на архимага Де Алькарро. Ей не удалось. В результате она умерла… — произнесла сухо и только в общих чертах.
Я знала всё детали. Князь Деверо часто захаживал в своё время на кухню к дяде Андрею по ночам. Они разговаривали о многом. И я всё слышала. Потому и знала, как на самом деле погибла моя родная мать.
Костя молча и внимательно слушал, ни единым мускулом не выдавая никаких признаков эмоций. Ни удивления. Ни сожаления. Ни сочувствия. Просто слушал. И делал выводы.
— Ведьма нарушила самое основное вето ковена чёрных ведьм. Она родила мальчика. И не захотела отдавать его Анне, нашей верховной жрице, как полагается в этом случае. Она отреклась от триединой богини. Только вот так не бывает. Никто не может уйти просто так. Жизнь, положенная чёрному алтарю, всегда достаётся алтарю. Не важно, та ли самая это жизнь, или иная, что может заменить её. За это её и наказали. Со смертельным исходом. Отправить ведьму против стихийного архимага — всё равно, что отправить на смертную казнь, — не смогла удержаться от горькой усмешки. — Ты уж точно знаешь, что первая супруга Александра Деверо не из тех, кто жалует непрошеных врагов. Я всего лишь оказалась рычагом воздействия на ведьму. На ту, которая родила меня.
— Камелия убила твою родную мать, — потрясённо произнёс Костя.
Мужчина пристально смотрел строго перед собой, позволяя мне продолжить. Лишь плотно сжатые кулаки выдавали поселившееся в нём напряжение.
— Единство нашего вида обеспечивается в первую очередь тем, что ни одна из нас не может причинить вред себе подобной. За нарушение — в лучшем случае, лишают права и силы молвить Ведьминское Слово. В худшем — забирают жизнь. Мать Ангелины — Эльвира, всего лишь исполнила свой долг перед ковеном, скрыв меня от матери, — слёзы вновь проявили свою природу и побежали частыми каплями по щекам. — Не оправдываю тётю Элю, но ведь и у неё есть дочь. Её можно понять. Она сделала то, что должна была — ради Ангелины. А вот моя мать должна была знать о последствиях, когда… забеременела.
