Не уверена, угрожал ли мне князь каньона Полуночника, когда говорил об Ангелине, или просто предупреждал, но сказанное мною было искренним обещанием. И я только что дала его не только Арту, но и самой себе.
— Сними обруч, — глухо приказал он в ответ.
Отрицательно замотала головой и зажмурилась.
Если бы он хотел, то и сам бы снял венец, ведь делал это не раз. И если Артур хотел, чтобы я сняла артефакт самостоятельно, значит, последствие действий несло угрозу, из чего можно сделать вывод, что… Дальше будет так, как уже было с Александром, когда он сломал ментальный блок в моём сознании.
— Ты больше никогда не будешь внушать мне, — прошептала, пытаясь справиться с нахлынувшим головокружением.
— Открой глаза, Ева. — грубо встряхнул за плечи архивампир, игнорируя мои слова.
— Ты. Больше. Никогда. Не будешь. Внушать. Мне, — повторила медленно и тихо.
Ответный грозный рык заставил вздрогнуть, но глаза я не открыла. И даже не потому, что опасалась внушения. Просто если он залезет в моё сознание, не уверена, что смогу утаить всё то, что было там. Не про Ангелину или ковен… Мой секрет должен остаться при мне. Ещё довольно долгое время.
— Нет. — выкрикнула в отчаянии, пытаясь отстраниться.
Его пальцы дрогнули, прежде чем сжаться на моих плечах ещё сильней. Прохладное дыхание коснулось виска, и нежный ласковый поцелуй прошёлся вдоль скулы.
— Я и не собирался внушать тебе, маленькая моя, — тихим шёпотом заговорил архивампир. — Знаешь, почему союз Александра и Камелии всегда был единым и нерушимым, несмотря на то, что они такие разные, а архимаг Де Алькарро чаще всего неимоверно бесит?
Вопрос был довольно интересным, потому даже не задумалась о том, что всё-таки открыла глаза, хоть и не собиралась, вопросительно уставившись на архивампира в ожидании продолжения.
— Она безоговорочно доверяла ему. Во всём. И всегда. Каждый свой поступок она делила с ним. И даже чувства, которые испытывала, Камелия тоже делила с ним. Как и он с ней. Всё. Безоговорочно и сразу. И плохое и хорошее. Неважно. Он знал её и понимал, как и она его. Вот так это работает, Ева. И никак иначе, — кончиками пальцев он дотронулся до пряди волос, отводя назад, и едва осязаемо коснулся губами моих губ. — Ты готова попробовать? Сейчас.
Сама не поняла, как кивнула в подтверждение его словам.
— Тогда сними обруч, Ева.
Да ни за что.
— Нет, Арт. Не сниму, — сказала, хотя уже и не была уверена в том, что действительно хочу этого.
— Вредина, — ласково и грустно одновременно улыбнулся Арт.
Собралась возразить и даже оправдание себе придумать, но не успела.
— Хорошо. Попробуем так. Раз уж по-другому ты не хочешь, — дополнил он с усмешкой, касаясь моих губ новым лёгким поцелуем. — Камелия позволяла Александру видеть то, что было, мы попробуем использовать привязку. Впусти меня, Ева.
Твою ж… Вселенную.
Простонала вслух с досады. И больше не потому, что не хотела впускать его в своё сознание, а потому, что поняла одну простую вещь — противиться просто невозможно.
— Впусти меня, родная, — повторил он, опуская мои ладони со своих плеч и укладывая их себе на грудь. — Просто почувствуй и впусти. Поделись со мной. Хотя бы частью себя.
Венец отозвался легкой вибрацией. Так я поняла, что вторжение в моё личное пространство уже началось. Последние слова Артура вселяли надежду, что мне удастся оградить то, что было так необходимо. Да и артефакт падшего не должен был дать сбой и помочь сохранить ментальную стену, ограждающую то, что знать бывшему супруга никак не положено. Потому и решила сдаться на волю архивампира.
— Снег. Ветер, — тихим шёпотом заговорил он, прижимая к себе, смотря прямо в мои глаза. — Темно. Холодно. Там только ты и она, — взгляд цвета первой весенней травы, словно омут, утягивал в свою глубину и завораживал, заставляя подчиниться на тихие слова и вспоминать то, что хотел знать архивампир. — Впусти меня, Ева. Снег. Ветер. Темно. Холодно. Только ты и она. Покажи мне, Ева, — продолжал говорить Артур. — Впусти меня, родная. Покажи… — повторял он снова и снова.
И я смотрела в его глаза и пыталась сделать то, что он просит, но картинка никак не желала всплывать в памяти. Мне не было холодно и темно. Я забыла о снеге и ветре. И даже кровь и смерть, что окружала нас, не была значима и не трогала больше мою душу. Мне просто стало всё равно. Всё, что было значимо сейчас — взгляд цвета первой весенней травы, который был необходимым больше всего на свете, и ровный медленный стук сердца архивампира, что ощущался под моей ладонью. Я помнила, что он может звучать в едином со мной ритме, и знала, что хочу этого как никогда прежде. Просто почувствовать себя единым целым как когда-то уже было однажды. Чувство стало настолько сильным, что уже и не слышала, что именно говорит единственный и любимый, а просто уплыла на волнах собственных воспоминаний, подаривших отрадный призрачный мир моей собственной вселенной, где чувствовала себя счастливой. Не одинокой. Нужной. Где я была только его, а он — только мой. Казалось, так будет всегда. И так бескрайне хотелось, чтобы время замерло, а я могла сохранить этот миг и закрепить в своей памяти снова, чтобы он больше никогда не покидал меня и был со мной, где бы я ни оказалась после. Чтобы Арт был со мной всегда. Со мной. Во мне. Частью меня. Бесконечно. Нескончаемо. Вечность.
Метки Архангела вспыхнули, подхватывая вибрирующую волну артефакта падшего Паладина… Вспышка.
Целый ураган эмоций и воспоминаний обрушился на сознание, чередуя события с такой силой, что казалось, голова не выдержит такого потока и взорвётся. И я уже была готова сдаться и отпустить неподконтрольный вихрь незнакомого мне чужого мира, но одно единственное воспоминание возникло очень ярко и зацепило мёртвой хваткой, заставив погрузиться в него и забыть всё прочее…
«…Так темно и холодно ещё не было никогда прежде. Слабые отголоски мирта до сих пор витали среди бездушных каменных стен, служивших местом, где она жила. Но её больше нет… Пронзающая душу боль съедала изнутри и не позволяла чувствовать больше ничего. Только бескрайняя сжигающая боль… И больше ничего… Мир словно померк вместе с последним её вздохом. И даже новая жизнь, что она дала, — не радовала, да и не хотелось, чтобы она вообще существовала. Катарина… Одно имя на две жизни… Одно имя, забравшее ту, что была безмерно дорога и нужна, и принёсшее с собою жизнь, дарованную в залог смерти… Катарина…
— Ты смиришься, со временем, Артур…
Нет. Это просто невозможно.
— Так бывает. Они уходят. Ты примешь это рано или поздно. И смиришься. Со временем.
Но время не помогло… Нужно что-то ещё… Что-то, что будет сильнее и действеннее… Что-то проверенное… Чтобы не помнить и не чувствовать, что значит любить… Никогда… Тогда и боли не будет…»
— Ева, — прохрипел Артур, возвращая в реальность.
