— Ты не права, моя маленькая ведьмочка, — еле слышно прошептал архивампир. — Я и сам был не прав, когда решил, что могу перестать чувствовать это за одно внушение.
Скользящее прикосновение его губ стёрло влажную дорожку с виска. Прохладное дыхание вызвало лёгкую дрожь, заставляя потихоньку забывать о том, что казалось таким важным всего лишь мгновение назад. И боль, терзающая разум и душу, стала отступать, а сердце вмиг наполнилось чем-то иным, оставляя лишь ощущение невесомости и пустоты. Но закон подлости, который применялся ко мне с завидным постоянством, уже вскоре дал о себе знать, напомнив, что нечто подобное мы совершенно точно проходили.
— Да? — произнесла холодно, открывая глаза. — Тогда скажи мне, что это не так, Арт. Ну, давай — скажи мне, что я ошибаюсь. Скажи, что любишь меня.
Ситуация всё больше и больше напоминала дежавю, а то, что было в прошлый раз — проходить снова не хотелось, потому не стала ждать ответа. Оттолкнула архивампира, поднимаясь с постели, схватила висящую на спинке кровати тунику и поднялась на ноги, решив, что наслаждаться собственной слабостью можно и нужно, роняя горькие слёзы в ванной — желательно в одиночестве, а не при том, кто являлся источником мысленных и эмоциональных терзаний. Даже удалось сделать целых восемь шагов, прежде чем оказалась прижата лицом к двери той самой ванной комнаты, куда направлялась.
— Что есть любовь, Ева? — тихим рыком заговорил архивампир. — Лишь слово, суть которого не слишком-то постижима для понимания.
Тяжёлая ладонь бывшего супруга легла на живот, плавно двинувшись вверх, вжимаясь в обнажённую кожу, лаская каждый участок тела, до которого только дотрагивалась, а вторая заставила выпустить одежду из рук.
— Скажи мне, Ева, что это значит для тебя?
Замерла, задержав дыхание. Ответить очень хотелось, но я просто не знала, как описать всё то, что чувствовала. Это было одновременно так многогранно и так односторонне, что определить, где именно заканчивался весь спектр моих собственных ощущений, и начиналось именно то, что нужно описать, просто не представлялось возможным. Да и зачем, если ему всё равно не понять?
— Всего лишь абстрактное понятие, относящееся к проявлениям чувств человека, которое не поддаётся точному определению или объяснению, — ответил на свой же вопрос архивампир. — Но я не человек, Ева. Как и ты.
Чёрная ткань полетела на пол, а я пыталась дышать ровно и не думать о том, что снова бессовестно поддаюсь и уступаю моему неизменному тирану и деспоту, который так безжалостно и безвозвратно топчет моё сердце одним своим существованием, пусть и сам не знает, что это так.
— Быть эмоционально привязанным? — продолжил, то ли спрашивать меня, то ли отвечать самому себе Арт. — Чувствовать необходимость быть рядом и хотеть знать, что и твоё чувство не безответно?
Сильные гибкие пальцы коснулись совсем близко от места, где всё быстрее отбивало ритм жизни моё сердце. И уже вскоре двинулись выше, сжимая шею, вынуждая задыхаться ещё больше.
— Да, — выдохнула, соглашаясь и с его словами и с действиями одновременно.
— Испытывать уважение, — ласковое трепетное касание его губ в районе затылка заставило податься назад и не думать о словах, а растворяться в ощущениях, — проявлять понимание, — хватка вокруг шеи сместилась ниже, притягивая ближе к телу архивампира, — терпение, — секундная пауза и только чтобы развернуть меня к себе лицом, — чувствовать потребность в заботе и внимании, — вторая его ладонь легла чуть ниже поясницы, вынуждая приподняться и обхватить мужчину ногами, — желать физической близости, — одним резким толчком мужская плоть наполнила изнутри до предела.
Громкий стон наслаждения сорвался с уст, а бёдра сами собой подались навстречу заданному ритму соединённых в единое целое тел.
— То немногое, что является по человеческому разумению частью сплетения эмоционального и физического притяжения между теми, кто считает что любит, — продолжал нашёптывать он, хотя мне уже давно было всё равно. — Так что это для тебя, Ева?
Каждое новое движение внутри меня сталкивало к грани, где существовала лишь одна потребность. Вспомнить ещё хоть что-то не представлялось возможным. Всё, что я могла, лишь тянуться за новым поцелуем и желать, чтобы это продолжалось, усиливалось — и только. Всё иное казалось абсолютно незначимым, неважным и ненужным.
— Что, по-твоему, это должно быть для меня? — не останавливался ни в словах, ни в движении архивампир. — Знать и чувствовать что ты так дорога и необходима как воздух?
Резкий головокружительный переворот снова спиной к нему и мужчина замер, вынуждая чувствовать ещё острее потребность в поглощающей агонии желания. Нетерпеливо поёрзала, пытаясь заполучить то, что так хотелось, и было пока недосягаемо. Ещё одно грубое вторжение в моё тело, и я невольно выдохнула, соглашаясь и умоляя одновременно:
— Да.
Обхватила мужчину за шею, притягивая к себе, пытаясь вновь быть ближе, впиваясь сладостным поцелуем, чувствуя, как пылающий внутри огонь вожделения вот-вот вырвется из установленной грани, и обратит мои мучения в пепел.
— Ставить твою жизнь превыше своей? — чередуя слова и новые поцелуи, говорил он. — Быть преданным до последнего вдоха? — продолжая терзать и мои губы и себя, сдерживая накал страсти для нас обоих. — Чувствовать потребность в тебе, как ни в ком ином и никогда прежде? — вдавливая кожу вдоль линии позвоночника в медленной мучительной ласке, принуждая выгибаться и откинуть голову ему на плечо. — Потерять контроль из-за тебя и для тебя? — жалящий порывистый поцелуй в шею и одновременный жёсткий толчок заставил вскрикнуть от неожиданности. — Скажи мне, Ева, что из этого ты ещё не успела увидеть во мне?
Последние его слова затерялись где-то там за пределами моего рассудка, потому что острая судорожная волна затмила вообще всё окружающее. Мир померк и рассыпался на миллионы частиц, взрывая каждую клеточку моего тела и тут же собирая в единое целое вновь, обновляя и умиротворяя так сладко и восхитительно, что закрыть глаза и упасть в объятия мужчины — единственное, что представлялось возможным.
— Скажи, и я изменю это для тебя, — добавил Арт, прижимая к своему телу, не давая упасть, поддерживая, как и всегда. — Сделаю всё, чтобы ты больше никогда не сомневалась. Просто скажи мне, Ева.
Реальность окончательно ещё не вернулась, но я постаралась сосредоточиться. Пытаясь собрать в памяти сказанное им, попробовала придумать ещё хоть что-то, что я могла бы желать заполучить. И не вышло. Тьма внутри чёрной ведьмы шевельнулась, отзываясь едким напоминанием, что минутный покой, окутанный сладострастной эйфорией — не будет таковым всегда, но я не хотела слушать её. Жар в теле ещё не остыл, и тепло, разливающееся внутри способствовало лишь единственному стремлению, направляющему мои мысли в жажде закрепить и оставить вновь возродившуюся надежду на то, будто бы мой призрачный отрадный мир когда-нибудь будет существовать. И не только для меня одной.
— Ir de verickon`us to sullen` Artur, — выдохнула, вспоминая фразу на мёртвом языке. — Ты будешь жить в моём сердце вечность, Артур. И ничто и никто это не изменит. Даже ты сам. Или я…
