— Ты как? — потянулась ближе к ней, тронув за плечо.
Девушка вздрогнула. По её лицу прошлась судорога, заставив меня резко отпрянуть.
— Кажется, сработало, — прошептала Кейт, также как и я, медленно отодвигаясь подальше, внимательно следя за Ангелиной.
Девушку скрутило пополам, а из её горла вырвался нечеловеческий крик. Она кричала так долго и протяжно, что я еле стерпела, дабы не заткнуть её каким-нибудь заклинанием. Казалось, у меня всё нутро выворачивает, а кровь начинает сворачиваться, видя и слыша её мучения. Но мне ничего не оставалось, как ждать, когда Восхождение в качестве Второй Верховной для Ангелины завершится.
«…Su`ste exlepero… Ты — Вторая… — зашептала тьма внутри меня. — Atne t`e slutero… Не она… No or, at`mu me do sunkriston…».
Поначалу я решила, что мысль проскользнула по привычке, но потом…
— Ты это слышишь? — тихим медленным шёпотом дополнила мой внутренний диалог Кейт, только уже вслух. — Не она вторая. Она умрёт, Ева. Не выдержит. Кто-то из нас двоих должен принять дар себе.
Бездна.
Сквозь полупрозрачные витражи было видно, как рассветные лучи успели тронуть небосвод, пробиваясь сквозь усеянную громоздкими тучами хмурую даль.
Дышать становилось всё труднее и труднее. Изолирующее заклятье почти достигло апогея. Времени не оставалось совсем.
— Ну почему всегда так? — простонала я, не сдержавшись.
И даже осуждающий взгляд Кейт нисколько не пронял моей досады и негодования. Чувство вселенской несправедливости только усилилось, когда я поняла, что крики Ангелины стали тише, а её судороги значительно слабее. Тьма покидала чёрную ведьму, а вместе с ней уходила и жизнь.
— Если она умрёт и ни одна из нас не примет дар, то и мы умрём здесь, — напомнила Кейт.
Можно подумать, я сама не помню об этом.
— Твою мать… — пробормотала вслух, прикрывая глаза.
Просить принять дар за меня Кейт я не осмелилась. Да и, если бы ведьма желала этого, то не спрашивала бы меня о принятии решения, а просто перетянула бы силу без лишних разговоров. Значит, всё-таки придётся мне.
Прикрыла глаза, мысленно потянувшись к венцу. Надеялась, что благодаря нему, мне будет не так больно, как сейчас Ангелине.
— Подожди, — ледяной тон ведьмы заставил потерять концентрацию и открыть глаза. — Смотри, — дополнила она.
Куда именно надо смотреть я поняла не сразу.
Центральная часть чаши чёрного алтаря исказилась. Плавно расползающиеся в стороны кровавые круги медленно, но верно… сопровождали перерождение Анны?
— Какого…? — только и смогла выдать ошарашенно.
Прошло ещё несколько секунд, длившиеся для меня неимоверно долго, прежде чем я смогла лицезреть подтверждение своей догадки.
Первая Верховная жрица ковена чернокнижных ведьм медленно поднималась из эпицентра алтаря, разглаживая слипшиеся чёрные волосы. Синие глаза блестели ненавистью, а её кожа впитывала остатки крови, не успевшие стечь обратно в алтарь. Ведьма закашлялась, упав на чёрный мрамор. Но она почему-то не спешила снимать оковы, удерживающие теперь уже нас четверых. И, кажется, Кейт догадалась о причине вперёд меня.
— Сдаётся мне — смерть от алтаря будет твоей последней, Анна, — усмехнулась она.
Первая Верховная гневно поджала губы, прожигая ненавистным взглядом Кейт. И это было последним, что я смогла разглядеть, прежде чем ударной волной моя внутренняя тьма прошлась по сознанию, неожиданно превратившись из сгустка силы в моей душе в нечто иное, подобное всепожирающему инферно.
«Ты — Вторая. — уже не нашёптывал, а приказывал дар Триединой Богини, прочно закрепляя свои позиции. — No or, at`mu me do sunkriston.».
И, как бы я ни хотела сопротивляться — не могла.
Вибрирующая волна холода, исходящая от венца падшего, ударила разрушительным потоком, сметая всё вокруг, стараясь найти выход и изжить вторгающуюся силу. Но вторжение было слишком велико в своей безграничной мощи.
Упав на колени, я в который раз прикрыла глаза. Грохот открывающихся дверей за моей спиной стал неважен. Поздно. Ничего не изменишь теперь.
— Могли бы и побыстрей, — послышался усталый голос Кейт.
— Проклятая стерва не хотела открывать двери, — ответил извиняющийся голос Леона. — Пришлось свернуть ей шею.
Всё будто бы проходило мимо.
Теперь я поняла, почему Ангелина не смогла справиться с ней. Её было непомерно много. Словно новый чёрный алтарь рождался внутри моей души, заставляя забывать всё, что было до этого. Для иного просто не осталось места. Только беспроглядная тьма теперь имела место быть во мне. Тянуться к чему-то иному я не видела ни сил, ни возможности. Она поглощала, становилась не просто частью меня. Теперь она была мною. Или я — ею. Я проиграла.
— Ева. — звал кто-то очень требовательно, схватив за руки.
И, кажется, пытался вернуть меня обратно в реальность. Но мне не хотелось. Единственное моё оставшееся желание — раствориться в моём новом мраке и принять дар Триединой Богини до конца, оставив позади всё, что раньше так мучило и терзало душу. Потому что я знала — больше не будет боли, не будет переживаний, ничего не будет. Только спасительная тьма. Она обещала мне это. И я точно знала, она исполнит свои обещания. Цена уже не имеет значения.
— Это не сработает, — услышала я ещё одну фразу, прежде чем моих губ коснулся властный требовательный поцелуй.
Так безудержно и повелительно, горячее касание к моим губам требовало подчиниться. Тьма внутри шипела и извивалась. Мы обе сопротивлялись. Но оттого хватка становилась лишь сильней. И не только вокруг моего тела. В первую очередь в моей душе. Что-то звало и тянуло к себе обратно, заставляя вернуть на первоначальную исходную. Забыть, что значит быть той, кто я есть.
Поцелуй длился и длился. Так сокрушительно и властно. Так неимоверно долго, что, в конце концов, я чувствовала лишь его. Больше никого и ничего вокруг. И тьма отступила. Остались лишь сильные руки мужчины, удерживающие меня на весу и не дающие упасть. И я нуждалась в них как никогда ранее. И была благодарна. Несмотря ни на что, он пришёл за мной. Помог мне. Сдержал своё общение. И я передала всё, что чувствовала в ответном поцелуе. Пусть он был и не первым в моей жизни, но что-то безгранично нежное и тёплое, словно заново родилось в душе, заставляя прижиматься ближе, вдавливать пальцы в крепкие плечи и требовать ласки ещё и ещё. А когда всё закончилось, казалось, у меня отобрали нечто важное. Невольно простонала вслух, заново потянувшись навстречу, требуя не останавливаться. И я была услышана. Новое трепетное касание губ больше не требовало, а лишь дарило. Отвечало на мою жадную потребность и делилось теплом.
В душе словно смешался целый калейдоскоп ощущений, сплетаясь миллионами кусочков сладостного желания быть единым целым и только принадлежать этому мужчине. Целиком и без остатка.
