— Да, Лидия Михайловна, — выдыхаю, принимая вызов.
Дождь расходится с новой силой, поэтому подумываю о том, чтобы вернуться в салон автомобиля, но тут же меняю решение — обычно наш с ней разговор можно измерять считанными секундами.
— Женечка, я тебе весь вечер звоню-звоню, никак дозвониться не могу! — восклицает женщина. — У тебя всё хорошо? Я уже переживать начала!
Лицемерие, которым пропитано каждое её слово, вынуждает меня неприязненно содрогнуться, но внешне, конечно же, я этого никогда не покажу при ней.
— Да, Лидия Михайловна. У меня всё хорошо, — отзываюсь с вроде как искренним, пусть и фальшивым, теплом в голосе. — Сами как?
То, что мать Романа Агеева терпеть меня не может, что с моей стороны очень даже взаимно — не отменяет установку правил вежливости, обозначенные между нами её старшим сыном.
— Ох, Женечка, ты даже не представляешь! Федечка руку сломал! — отзывается она таким жалобным визгливым тоном, рассказывая о своём четвёртом по счёту муже, что я содрогаюсь повторно. — Как же мы теперь будем тут совсем одни? Кто же о Матвее позаботится? Я же не могу справляться со всем в одиночку! И за Федечкой присмотреть и за внуком! Представляешь, какой кошмар?!
Очень хочется огреть её чем-нибудь потяжелее, если бы это было возможно в данных обстоятельствах, а ещё напомнить о том, что сломанная рука у взрослого мужчины, когда они сами на элитном курорте, где их и так полностью обслуживают от и до — наверняка не конец света, но я упорно проглатываю напрашивающиеся едкие комментарии, интересуясь в ответ вполне вежливо:
— Может вам стоит вернуться тогда?
И уже прекрасно знаю, что она скажет в ответ.
— Думаешь? — в показной неуверенности отвечает Лидия Михайловна. — Но ведь Ромочка и Костик так заняты, так заняты… Кто нас в аэропорте встретит?! Кто домой отвезёт?! И Матвея ещё забрать надо! Я же не могу с ними двумя нянчиться!
Обречённо закатываю глаза, глотая и эту часть показного вранья. Могу поклясться, она уже позвонила обоим сыновьям и те отшили её, учитывая нынешние обстоятельства и то, что происходит вокруг нас.
— Когда купите билеты, сообщите мне номер рейса и время прибытия — я сама вас встречу, — говорю в точности именно то, чего она ждёт.
И, конечно же, не ошибаюсь.
— Рейс сто двадцать четыре, пребывает послезавтра в четыре утра! — получаю подтверждение всем своим домыслам сразу же.
Тяжело вздыхаю, понимая, что просто-напросто ведусь на её каприз. Но и оставить сына с той, кто явно не хочет за ним присматривать, тоже не могу. Вообще, была бы моя воля, не отправила бы Матвея с ними. Но Рома настоял, а я не смогла отказать.
Очевидно, зря. Да только поздно сожалеть о том, что не вернёшь.
— Женечка, ты меня слышишь?! — возвращает в реальность голос свекрови, ведь я так и не ответила ей. — Ты запомнила?
— Да, Лидия Михайловна, — отвечаю запоздало, — я всё запомнила: рейс сто двадцать четыре, пребывает послезавтра в четыре утра.
— Хорошо, дорогая, — покладисто отзывается женщина.
Теперь можно перейти и к тому, что меня не так бесит в разговоре с нею. И так ничего не слышала о сыне уже четыре дня, ведь сотовой связи у них там нет, а позвонить мне раньше самой, используя стационарную связь, она и не подумала, пока не возникло необходимости.
— Как Матвей?
— Ой, набегался с другими ребята, в футбол наигрался, спит теперь богатырским сном, — откликается Лидия Михайловна. — Не буду будить его, ладно? Всё равно же скоро вернёмся, там и свидитесь!
Невольно морщусь, посылая ей проклятия, пусть и не сильно заслуженные.
— Поняла вас, хорошо, — отвечаю вынужденно.
Вот только меня уже никто не слышит. Экран потух, а телефон включаться заново не желает. То ли дождём залила всё-таки, то ли батарея села. Не помню, когда я заряжала его в последний раз… Вздыхаю удручённо, глядя на аппарат, который меня явно предал, пусть и не по своей вине. И всё равно невольно улыбаюсь, думая о том, что увижу сына не через неделю, как было запланировано, а уже послезавтра.
Некоторое время так и продолжаю стоять, бездумно пялясь на вместитесь финских технологий в своих руках. Представление о скорой встрече с Матвеем напрочь вытесняет любое воспоминание о событиях последних трёх дней. В конце концов, именно мой сын должен быть самым значимым в моей жизни мужчиной. О нём думать надо, а не о тех, кто разрушает меня изнутри одним своим фактом существования… С этими мыслями и решаю вернуться обратно к мужу. Вот только шум подъезжающей машины вынуждает повременить с возвращением за руль, а в скором времени перегородивший выезд «FordMustang» грифельно-чёрного цвета и вовсе отнимает возможность уехать куда-либо.
Даже сквозь не прекращающийся ливень, замечаю мрачное выражение лица, ровно, как и сжатые в кулаки руки выбирающегося наружу водителя. Это явно не сулит ничего хорошего.
С чего бы это Рупасову снова злиться, да ещё и так сильно? Мелькнувшую в сознании мысль о том, что это может быть так или иначе связано с мои сыном, отметаю прочь.
Вряд ли бы Рома стал обсуждать с Артёмом такие вещи… Или стал бы? Чёрт, я уже совсем не понимаю, чего мне хотя бы предположительно ждать! Всё становится слишком запутано и непредсказуемо…О былой размеренности, которая была со мной на протяжении последних лет благодаря Агееву, приходится только мечтать.
— Как ты меня нашёл? — задаю первое, что приходит в голову, отступая на шаг назад, когда Артём приближается слишком близко.
Не спрашивать же его напрямую чего он так бесится… К тому же, и правда интересно. Пока ехала сюда, не заметила за собой ни одной машины, да и GPS на моём автомобиле до сих пор отключён. Не телефон же мой отслеживают… Невольно останавливаю взгляд на аппарате, который до сих пор держу в руках. Но поразмыслить о последнем толком не удаётся. Мысль теряется, а гаджет выпадает из рук, как только Рупасов вновь сокращает разделяющее нас ранее расстояние и больно обхватывает за запястье, буквально впечатывая в своё тело.
Что за идиотская привычка?!
С несколько секунд он сканирует меня придирчивым взглядом, будто бы ищет что-то особенное, что могло бы измениться с момента нашей последней встречи.
— О чём вы разговаривали… с ней? — словно и не слышит меня Артём.
Не сразу понимаю сути. А когда до меня наконец доходит о ком конкретно идёт речь, этого вполне хватает, чтобы ярость, только недавно начавшая гаснуть, вновь возродилась. И гораздо сильнее, нежели прежде.
Он и правда не собирается даже сделать вид, что надо бы хоть как-то оправдаться?!
— Тот факт, что ты не отрицаешь наличие невесты — это уже что-то, Рупасов, — отвечаю злорадно, также, как и он, нагло игнорируя произнесённое только что в свой адрес. — Поздравляю, ты прямо превзошёл сам себя, — добавляю ехидно.
