Отгородиться от всего мира и забыть обо всём, что было прежде.
— Не утруждайся, Тём… — натягиваю очередную фальшивую улыбку. — Толку нет всё равно, — вздыхаю устало, бросая взгляд в сторону двери на выход.
Не знаю сколько времени проходит с тех пор, как я обещала Косте вернуться, но здесь мне делать уже явно нечего. Да и Рома должен приехать скоро.
— Мне домой надо. Меня там сын ждёт, — добавляю негромко.
Собираюсь покинуть помещение, вот только Рупасов преграждает собой дорогу. На этот раз не прикасается, просто смотрит с ожиданием, но от этого негодования во мне не становится меньше.
— Не уходи так, — горько ухмыляется он.
На мгновение и правда хочется выполнить его просьбу. Что-то, что раз за разом предаёт меня изнутри, так и тянется к подобному. Но ведь я прекрасно знаю, что таким образом лишь наступлю на те же самые грабли… Хватит с ума сходить!
— А как мне уйти? — интересуюсь встречно.
Больше у самой себя, чем у стоящего передо мной.
«Да, как? Как сделать так, чтобы и правда уйти? Не возвращаться больше…» — добавляю, но уже мысленно.
— Только не так, — звучит в ответ. — Пожалуйста, Жень… Пожалеешь ведь. Оба пожалеем. И сама знаешь.
Мужчина делает шаг встречу и обхватывает обеими ладонями моё лицо, притягивая к себе ближе… Прекрасно знаю, что будет дальше. Но не сопротивляюсь. Во мне вновь берёт верх то предательское чувство, что въелось в нутро ещё много лет назад, заставляющее каждый раз тянуться навстречу вопреки всему. Не знаю что это. Но точно не любовь. Когда любят — не стремятся причинить друг другу так много боли. А может я в который раз жестоко ошибаюсь? Может просто наша любовь настолько неправильная? Или и не было её у нас никогда вовсе…
Ласковое, трепетное прикосновение чужих губ к моим губам настолько мало осязаемо, что кажется, будто и не поцелуй вовсе. Артём не настаивает, не берёт что хочет, как обычно. Оставляет выбор. Мне требуется всего мгновение, чтобы сделать его. Тянусь навстречу, прижимаясь к своему самому первому мужчине как можно ближе. Обвиваю за шею руками, придвигаюсь всем телом вплотную… Нет, я не схожу с ума окончательно. Как и говорила ему ранее, просто я так прощаюсь.
— А так лучше? — шепчу почти неслышно, слегка отстраняясь.
Мои ладони скользят по широким мускулистым плечам, продолжая цепляться с такой силой, будто это единственный спасительный маяк в бескрайнем океане.
Словно моя жизнь зависит от того, насколько близко я буду к нему. Иначе просто потеряюсь и пропаду. Хотя и знаю прекрасно — обманываю саму себя в первую очередь. Единственное что меня может погубить, как раз и есть то, в чём напрасно ищу опору. Тем более, что всё равно суждено оставить её. И уже совсем скоро.
— Да, — отзывается Артём.
Он дышит тяжело и очень медленно, а синева омута его взгляда слишком темна, чтобы я могла уловить в нём хоть какие-то эмоции. Просто не вижу ничего. Тону в этих глазах без оглядки. Без раздумий. Без сожалений. В последний раз.
— Хорошо, — проговариваю неразборчиво.
Тянусь за новым поцелуем. Нежное, почти невесомое прикосновение быстро перерастает в нечто большее. То, что переполнено отчаянной потребностью чувствовать вкус чужого дыхания и делить один воздух на двоих как можно глубже и дольше.
Пальцы покалывает, но я продолжаю впиваться ногтями в широкие сильные плечи.
Хочется получить гораздо больше, а остановиться — сравнимо с апокалипсисом. Но я вынуждена… Вибрация моего телефона в кармане пиджака помогает справиться с порывом минутной слабости и вернуться в реальность.
— Да, — проговариваю глухо, беря трубку.
Даже не смотрю кто звонит. До сих пор чувствую близость губ Артёма, которая туманит рассудок и не позволяет сосредоточиться на чём-то ещё, помимо неё. Ведь он так и не отстранился. И мне самой позволил отодвинуться лишь на несколько жалких миллиметров.
— Жень, ты скоро там? — напряжённо отзывается Костя.
Ладони Рупасова, удерживающие моё лицо, заметно напрягаются.
— Да, сейчас возвращаться буду уже… Рома приехал? — отвечаю, как можно спокойнее.
И очень стараюсь, чтобы голос не дрожал.
— Нет, Жень, не надо возвращаться, то есть… — нервно запинается абонент, чем очень сильно удивляет, ведь прежде мне никогда не доводилось слышать нечто подобное от военного, у которого вечно всё под контролем. — Машина брата в аварию попала.
В больницу областную езжай. Медицина катастроф туда его везёт.
Из меня будто весь воздух вышибает. Если бы Артём не удерживал меня, наверное, точно бы грохнулась прямо там, где стою.
— Аварию? — переспрашиваю бестолково. — Какую ещё аварию, Костя?
В трубке слышится тягостный вздох.
— Подробностей не знаю пока… — оправдывается мужчина.
Но договорить дальше не успевает.
— Ясно, — прерываю его. — Еду.
Отключаю телефон и на мгновение задерживаю взгляд на Артёме. Этого вполне хватает, чтобы он отошёл в сторону, позволяя пройти. Судя по той мрачности, что успеваю заметить в нём, телефонный разговор он прекрасно расслышал.
— Если хочешь… — нерешительно произносит Рупасов, пока я иду на выход.
Ему я тоже не позволяю сказать большего.
— Спасибо, не надо, — перебиваю бесцеремонно.
Так и не удосуживаюсь закрыть дверь в кабинет, которую оставила на распашку, когда пришла сюда. Спешным шагом покидаю СТО, попутно набирая в поисковике гаджета запрос на контакты государственного заведения, в которое должны привезти Агеева.
Оказавшись на улице, налетаю на Арсения. Хорошо, что тот вовремя реагирует и ловит меня за плечи, а то точно бы упала.
— Жень, ты в порядке? — обеспокоенно хмурится Рупасов-младший.
Только его расспросов сейчас не хватает!
— Нет, — огрызаюсь. — Не видно разве?
На губах мужчина мелькает недобрая усмешка.
— Видно. Потому и спрашиваю.
Он до сих пор крепко держит меня обеими руками. И пусть я прекрасно понимаю, что не должна срываться на постороннем человеке, но сдержаться не выходит.
— Да хватит уже лапать меня! — отшатываюсь назад. — У вас эта дебильная привычка в генах что ли заложена?! — обхожу соседа сбоку, направляясь к собственной машине.
Наконец, нужный номер телефона найден. Но линия, как назло занята. И всё равно я набираю снова и снова, попутно раз за разом убеждая себя в мыслях, что с отцом моего сына всё будет в порядке. Не может с ним случиться что-то действительно плохое и непоправимое… Просто не может! Не должно! Ведь среди всех мужчин, кого я знаю — Роман Агеев едва ли не единственный, кто больше всех достоин жить.
