— Может ты всё-таки объяснишь мне что здесь происходит? — возвращаюсь к прежней теме мало связного разговора.
Аня хмурит брови и бросает недовольный взгляд на стакан, из которого я так и не стала пить. Пару секунд она медлит, явно собираясь с мыслями.
— Я здесь лишь для того, чтобы вы не умерли за те четыре дня, пока мы ждём возвращения Хозяина. На другое я не имею право, — тихим вкрадчивым тоном отзывается девушка. — Если он сочтёт нужным, то известит вас о том, по какой причине и на какой срок вы тут останетесь.
Твою ж мать!!!
Я не ослышалась?! Она вообще серьёзно?!
— Пока мы ждём возвращения — кого? — переспрашиваю у неё, скривившись.
Но в отличие от меня, ни один мускул не шевелится на лице Ани, когда та отвечает:
— Хозяина, — произносит медленно и чётко.
Будто не только у меня появились мысли о том, что страдаю плохим слухом, вкупе с частично выборочной амнезией.
— Хозяина, — повторяю глухо. — Чьего Хозяина, Ань? Твоего?
Грустным взглядом обвожу окружающее пространство.
Место напоминает подвал старого дома. Нет ни окон, ни мебели, помимо кровати.
Стены бетонные, как и пол. Зато постельное бельё, которым устлана кровать — люксовый европейский вариант из чёрного шёлка.
Попутно переосмысливаю все свои жизненные ценности наряду с тоскливой ностальгией о школьных уроках истории, где нам рассказывали об отмене крепостного права.
Неужели до сих пор не все в курсе этого события?
И содержимое шкафа в спальне Рупасова почему-то всплывают в голове то и дело…
— Нашего, — невозмутимо отзывается блондинка.
Окидываю её подозрительным взглядом, внимательно рассматривая черты немного бледного лица, усыпанного веснушками.
И правда не шутит ведь… Она нормальная вообще?! Очевидно, нет. Грешным делом, начинаю задумываться о том, что не зря всё-таки Артём на ней не женился…
Внезапная догадка затмевает всё былое.
Уж не о нём ли она говорит?!
— Что ещё за Хозяин? Имя есть у него? — проговариваю тихонько.
Язык просто не поворачивается озвучить вслух конкретно то, что витает на задворках моего рассудка, начинающего потихоньку трогаться в далёкую даль…
— Есть. И может быть, если будешь себя хорошо вести, то тоже узнаешь, — ухмыляется недобро в ответ девушка.
Она определённо думает о том же, о чём и я. И не спешит развеивать мои сомнения.
Так и уходит, не сказав мне больше ничего толкового, просто захлопнув за собой тяжёлую металлическую дверь. Звук сработавшего снаружи засова также не добавляет мне ни спокойствия, ни здравомыслия. Но делать выводы я пока не спешу. Не хочу обжечься ещё сильней, чем уже есть.
Единственное, что помогает удержаться на грани видимого самообладания и не скатиться к неврастении — Агеев уже давно приставил ко мне слежку, а значит, надолго я здесь не останусь в любом случае… О последнем я думала ещё долгое время. Несколько часов подряд. Много часов подряд. Пока жажда, вкупе с голодом не сделали своё дело. Всё-таки я сделала глоток из содержимого белого пластикового стакана. А потом на мой рассудок вновь обрушилась беспросветная темнота. Я и сама не поняла, как отключилась.
Следующее пробуждение вышло ещё более грандиозным, чем предыдущее.
— Доброе утро, Жень, — будит меня заботливый мужской голос.
Знакомый, конечно же.
Твою ж мать! А Агеев, оказывается, был прав! Или может я себя накручиваю сверх меры, и моё присутствие в этом месте совсем не взаимосвязано с теми убийствами?!
Вот только другие варианты никак не идут.
— Я же знаю, что ты не спишь. На меня посмотри! — сухо добавляет так называемый «Хозяин».
Ведь занятая своими мысленными терзаниями, внешне я никак не среагировала на его появление. К тому же… Понятия не имею что делать со своим новым открытием, которое где-то в глубине души не столь уж и «открытие».
— Знаешь, я даже не удивлена нисколько, — ухмыляюсь горько, когда открываю глаза.
И тут же сталкиваюсь с холодным взглядом, пробирающим до глубины души.
Сидящий передо мной, если и знаком с детства, то вот конкретно сейчас я будто в первый раз его вижу. А может просто оковы на моих руках ставят в такое положение, с которого всё кажется иным… По крайней мере, даже привычная улыбка, которая растягивает мужские губы, пока он смотрит на манжеты на моих запястьях, кажется тоже иной… Пугающей до жути.
К тому же в подленьком подсознании всплывает очередной образ, взаимосвязанный с происходящим. На этот раз — трупы двенадцати растерзанных девушек.
— Не трогай меня, — невольно шепчу слух.
Отодвигаюсь от него, подбирая колени. И тут же проклинаю себя за проявленную слабость, потому что его лицо расплывается в новой улыбке. Той, самой, про которую можно сказать «полна предвкушения и обещания».
Мужчина резко подаётся вперёд и приближается почти вплотную, нависнув сверху.
До такой степени близко, что могу чувствовать чужое дыхание на своих губах.
— А знаешь, я тоже не удивлён нисколько, — возвращает он мне мои же слова.
Судорожно сглатываю. Молчу. Не хочу провоцировать явно невменяемого ещё больше… И до сих пор наивно надеюсь, что выходка бывшей невесты Артёма на пару с его младшим братом никак не относится к событиям с маниакальной подоплёкой.
— Но будь уверена, в следующий раз, ты заговоришь по-другому, моя королева, — добавляет Арсений.
Ненадолго прикрываю глаза и шумно втягиваю воздух в попытке удержать остатки спокойствия. Вряд ли истерика пойдёт мне на пользу.
— В какой следующий раз, Сень? О чём ты вообще? — дёргаю руками, привлекая его внимание к оковам на запястьях. — И откуда ты эту хрень взял? Обязательно было…
Вот так? Да что я сделала вам вообще? — под конец мой тон повышается сам собой.
Замолкаю, делая ещё несколько глубоких выдохов-вдохов, чтобы унять дрожь в теле и мыслях, которые потихоньку обволакивает паника.
— Хрень? — деланно удивлённо вскидывает бровь Рупасов-младший.
На его губах снова играет многообещающая улыбка, когда он проводит кончиками пальцев по краю пут рядом со сгибом кисти, но не касаясь самой руки.
— А в прошлый раз, когда они были на тебе, ты считала совсем иначе… — дополняет он, продолжая улыбаться. — Не так ли? Тебе же понравилось. Не отрицай!
Требуется не одна секунда, чтобы понять о чём именно он говорит. А когда до меня, наконец, доходит… Понятия не имею уместно ли, либо возможно вообще в таких условиях смущаться, но то, что мои щёки горят — факт неоспоримый.
— Даже если и так, то что? — проговариваю сухо вопреки настоящим эмоциям. — К тебе то это какое отношение имеет? — делаю паузу, но уже вскоре отвечаю на свой же вопрос самостоятельно. — Только не говори мне, что у вас тут семейный подряд! Ты же не маленький и должен понимать, что, если я и поведусь на эти ваши извращенческие игрушки, так первоисточник моих желаний явно не в них самих! — подозрительно прищуриваюсь. — Артём вообще в курсе где я и что вы сделали?
