И всю ту боль, которую мне довелось испытывать по его вине.
— Не скучайте тут без меня, — добавляю в довершение, бросая взгляд в сторону стоящего поодаль Арсения. — Увидимся ещё… — выбрасываю так и невыкуренную сигарету и разворачиваюсь обратно к машине, запоздало припоминая, что кое-кто руки от меня так и не убрал. — Не мог бы ты… — не договариваю, приподнимая бровь в немом ожидании.
И вновь сталкиваюсь с равнодушным взглядом, отнимающим мою волю.
— Не мог бы я — что…? — кривит губы в недоброй ухмылке Артём.
Нравится им всем что ли издеваться надо мной?!
— Не мог бы ты просто убрать свои руки, а не умничать ни к месту? — едва сохраняя самообладание, проговариваю сквозь зубы.
Восемь лет ему и дела не было до меня, минуту назад вообще сделал вид, что меня не существует, а теперь… Чего надо-то вообще?!
— Мог бы, — продолжает в таком же духе брюнет. — Но не буду. Да и с чего бы? Ты бы тоже могла просто ответить на мой вопрос, а не сыпать тупыми обвинениями. Но ты не хочешь, так что я буду взаимным.
Кажется, у меня сейчас нервный припадок будет… Или сердечный приступ.
— Слушай, Рупасов, мне давно не семнадцать. Теперь это не срабатывает, — скидываю его руки со своих плеч, намереваясь вернуться в машину. — Иди на х*р.
Последнее, наверное, было лишним, но… Не «наверное» — точно лишним. В чём я и убеждаюсь, как только самый первый в моей жизни мужчина хватает за локоть, бесцеремонно утаскивая в сторону другой машины. Очевидно, принадлежащей ему, если судить по внешнему виду новенького «FordMustang» грифельно-чёрного цвета, отмеченного двумя параллельными синенькими полосами через весь кузов и тому, что сигнализация срабатывает от брелка в руке.
— Слушай, ты же в курсе, что за похищение предусмотрено уголовное наказание? — интересуюсь, как только Артём запихивает меня на переднее пассажирское сиденье.
Не отвечает. Лишь едва заметно кривит губы в неприязненной усмешке, после чего молча захлопывает дверцу, обходит машину с капота и усаживается за руль. И вот у меня точно была возможность воспользоваться этой форой, но я продолжаю неподвижно сидеть на месте, нервно кусая губы.
Неужели и правда хочет поговорить? А хочу ли этого я? Да я почти треть своей жизни ждала подобного момента! Но тогда почему сейчас мне так страшно?!
— Прокатимся кое-куда, поговорим, — глядя строго перед собой, сообщает он.
Заводит двигатель спорткара, а я рефлекторно хватаю мужчину за локоть в попытке остановить, но автомобиль уже срывается с места, беря направление прочь от набережной. Брюнет же насмешливо приподнимает бровь, показательно уставившись на мои пальцы, касающиеся его пиджака. Отдёргиваю руку, мысленно отвешивая себе парочку матерных проклятий.
— Если ты хочешь поговорить о чём-то — не обязательно уезжать, — пытаюсь пояснить содеянное только что. — И куда вообще мы едем? — оглядываюсь по сторонам, пытаясь угадать дальнейший предполагаемый путь.
Отчего-то становится жутко стыдно. Будто бы я и правда не имела права касаться его. Наверное, потому что в какой-то мере, так и есть. Я замужем. Он — тот, с кем поблизости мне вообще находиться запрещено.
Так какого чёрта я тут делаю?!
— Артём, останови машину, — проговариваю твёрдо.
— Не истери. Поговорим, потом верну тебя обратно, — невозмутимо отзывается он.
— Я не истерю, — огрызаюсь по привычке. — А ты машину останови. Не будь козлом.
Да я вообще само спокойствие, учитывая то, что творится сейчас со мной!
— Ещё раз услышу хоть одно ругательство в мой адрес, и я тебе рот заткну. Вообще разговаривать не сможешь. Поняла? — будто и не слышит изначального посыла сказанного мною.
От такого заявления у меня даже дар речи пропадает.
Разворачиваюсь всем корпусом к водителю, внимательно разглядывая невозмутимое, немного отстранённое выражение лица, напряжённо сжатые на руле руки… И понимаю, что прежде Артём бы никогда так себя не повёл. И уж точно не стал бы разговаривать со мной подобным образом. А теперь… Этого мужчину я совершенно не знаю!
Глава 4
«FordMustang» уже пересекает половину города, продолжая двигаться в неизвестном мне направлении, а водитель так и не обронил больше ни слова. Я тоже молчу, обдумывая как бы выпутаться из ситуации с меньшими потерями. Огни ночного города мелькают за боковым окном, куда я уткнулась лбом. Холод стекла гоняет приятные мурашки по коже и немного охлаждает мой пыл, помогая успокаиваться.
И, вспоминая своё недавнее поведение при появлении Артёма, я даже успеваю раскаяться. Сама же спровоцировала его.
И зачем только поддалась порыву своего отчаяния? Хотела показать, что больше не та невинная овечка, которая безропотно смотрит в рот самому прекрасному хищнику, которого только могла встретить на своём пути?
Ну умница, Женя — продемонстрировала как нельзя лучше, выставив себя конченной идиоткой, не способной помнить, что такое самоконтроль. А ведь считала, что за восемь лет и правда изменилась: научилась не устраивать истерик и поддаваться своей самой великой слабости, имя которой Артём Рупасов — единственный во всём мире, чьё одно только присутствие способно погрузить меня в безумный круговорот эмоций, когда сдерживать свой глупую натуру просто не представляется возможным. И даже вся та боль, которую довелось испытать благодаря ему же — даже она не останавливает от того, чтобы сердце замирало при осознании близости этого мужчины.
Стоит лишь дотронуться или взглянуть и всё… Окончательно пропадёшь. Просто сгинешь в омуте цвета бездонного океана и его ослепительной улыбке. Правда последнее я не видела уже очень давно. С тех самых пор, как восемь лет назад заявилась к Артёму, огорошив «шикарной новостью» о своей беременности. Тогда думала, что он обрадуется, что будет счастлив также, как и я, ведь мы были парой, но… До сих пор помню, сколько растерянности было в бесконечной синеве любимых глаз. А ещё неверия. Оно и добило меня. Вынудило развернуться и просто уйти. Так холодно и одиноко я не чувствовала себя прежде никогда. Это теперь подобное состояние — самое привычное. И мне даже уютно в этом своё одиночестве, ведь никто не донимает своими участливыми разговорами и не лезет в голову… Не может сломать. Просто потому, что не знает. Если отвергать людей ещё до того, как они успеют нагадить тебе в душу — живётся значительно легче.
— Приехали, — вырывает из пелены размышлений сухой тон мужчины. — Выходи.
Оглядываюсь по сторонам. Автомобиль припаркован во дворе новостройки.
— Дай угадаю… Ты привёз меня к себе домой? — отзываюсь тихонько в полнейшем ехидстве. — Рупасов, ты издеваешься? Я никуда не пойду!
Чёрт, зачем я снова это делаю? Для чего провоцирую его? Надо бы просто заткнуться и не пускать в свои мысли. Нельзя ему знать, что в них творится… Так проще.
