Он явно собирается добавить к уже сказанному что-то ещё, но его отвлекает звук входящего. Взглянув на экран, Райт едва уловимо морщится с оттенком неприязни, а затем резко поднимается с места.
— У меня есть кое-какие неотложные дела, поэтому прости, не успею отвезти тебя домой, — продолжает гипнотизировать экран своего гаджета, хотя звонок не принимает. — Возьми такси, пожалуйста, — достаёт из кармана пиджака несколько купюр крупного номинала и бросает на край стола. — Заеду за тобой в десять. Нужно будет появиться в клубе. По дороге туда обсудим остальное.
Не считая нужным дождаться от меня хотя бы подобия кивка в знак согласия, Закери разворачивается на выход, а вскоре и вовсе удаляется из виду.
Мне же ничего не остаётся, как облегчённо выдохнуть, мысленно радуясь тому, что, наконец, так или иначе, я от него избавляюсь. И пусть всего лишь на некоторое время. Сам же сказал — семь суток всего надо будет потерпеть. А теперь, так и вообще на целый день меньше.
Глава 6
“Абонент временно недоступен…” — доносится во второй раз за последние пятнадцать минут из динамика моего гаджета, пока я иду по тротуару, наслаждаясь не только вечерним морозным воздухом, но и очередной порцией никотина. Цифры на экранной заставке близятся к половине десятого. Конечно же, я не дома. Моя смена в круглосуточной кофейне, расположенной в паре кварталов от съёмной квартиры, начинается через полчаса. А то, что, по мнению некоторых самодовольных индивидуумов, я сейчас должна находиться в другом месте, честно говоря, меня мало волнует… До некоторых пор.
Первое, что я замечаю среди стен моего единственного источника дохода — неприятная тишина. Нет, конечно, посетителей в заведении, как всегда, достаточно большое количество, и гул их голосов разносится по всему периметру зала, однако, стоит зайти в зону служебных помещений, как ощущение чего-то неприятного и давящего игнорировать никак не получается.
Хелен и Эмма — тоже официантки, как и я, грустно улыбаются при моём появлении, а в глазах нашего повара Майка отражается слишком много сочувствия и сожаления.
— Что происходит? — не выдерживаю “церемониального траура”.
В ответ — всё та же гнетущая тишина.
— Да что такое-то? — переиначиваю предыдущий вопрос.
И на этот раз все трое молчат.
Уж не знаю куда завело бы меня моё воображение, но странная неизвестность длится недолго. Появившийся управляющий, к которому весь персонал обращается исключительно: “Мистер Бенсон”, словно он не общепитом, а как минимум каким-нибудь банком заведует, бросает коротко и отрывисто:
— В мой кабинет, мисс Агилар.
Какого?!. Он тут вообще забывает в такое время…
— И вам добрый вечер, — ворчу я тихонько себе под нос, следуя по коридору за мужчиной средних лет. — Рада увидеться… В первый раз за последние полгода.
Едва мы оказываемся в обозначенном помещении, как на мой многострадальный мозг обрушивается ещё одно короткое и отрывистое:
— Вы уволены, мисс Агилар.
Что???
Не может этого быть!!!
Но то остаётся при мне. Глубоко-глубоко внутри. А вот внешне:
— Почему? — отзываюсь на удивление спокойным голосом.
Хотя в подсознании буквально настоящий вулкан взрывается.
Я не могу потерять эту работу!
Тем более в такой момент, когда очень сильно в ней нуждаюсь…
— На вас поступил ряд жалоб, которые мы не можем проигнорировать, — деланно грустно проговаривает начальник. — Мне очень жаль, мисс Агилар, но больше сотрудничать с вами мы не можем.
Наверное, моё эмоциональное состояние слишком близко к шоковому, потому что, несмотря на сказанное им, я продолжаю пытаться анализировать… хоть что-нибудь.
— Ряд жалоб? — переспрашиваю, не слыша собственного голоса. — Например?
Последнее действительно до жути интересует. Как минимум потому, что моё имя каждый раз упоминается в списке лучших работников месяца с самого начала моей работы здесь. Я никогда не грублю и не хамлю клиентам — постоянно улыбаюсь, при том настолько широко, насколько они меня частенько выбешивают. К тому же, с должностными обязанностями я тоже всегда справляюсь и с коллективом дружу. В конце концов, те, кто пребывает в кризисном финансовом положении просто-напросто не могут позволять себе истинное проявление чувств на рабочем месте.
— Например… — изображает глубокую задумчивость находящийся напротив, явно не в силах придумать необходимое. — Да какая разница, Софи? Я уже всё сказал. На вас поступили жалобы и мы вынуждены вас уволить. Прямо сейчас. Без отработки. Замену мы вам уже нашли. На этом разговор окончен. Расчёт получите в конце недели.
По мне будто хлыстом ударяют.
Ведь он сказал… Софи.
Мистер Бенсон никогда не называл меня по имени. Вообще никого из своих подчинённых. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. А тут…
Вот же… Сволочь!
И не только тот, кого я вижу.
Нетрудно догадаться, из-за кого я оказываюсь в данной ситуации.
Хотя… тут же целых два варианта!
— Райт или Чейз?
— Что, простите?
— Чейз или Райт? — повторяю с нажимом.
— Совершенно не понимаю о чём вы, — болезненно морщится собеседник, открывая дверь кабинета, тем самым негласно “предлагая” мне убраться.
Не скажет, значит.
— Я… Я… Заберу свои вещи, — выдавливаю из себя тихонько.
Кто бы знал, чего мне стоит сдержаться и наговорить гораздо больше.
— Их уже собрали за вас, мисс Агилар, — добивает управляющий беспристрастным тоном. — Коробку упаковали и отправили с курьером ещё днём. Всего вам наилучшего, — добавляет вместо прощания, а дверь за моей спиной с шумом захлопывается.
Только после этого я понимаю, что по моим щекам текут слёзы. Безостановочно. И я никак не могу справиться с подавлением этой абсолютно неуместной слабости.
Вернуться в кабинет и умолять мистера Бенсона не увольнять меня?
Бесполезно…
Понятно же, что это не принесёт ничего, кроме нового унижения.
Вспомнить о собственной гордости и уйти, как велено?
Не получается…
В мыслях слишком много всего крутится. И в то же время — нет ровным счётом ничего, что может помочь в данной ситуации. Конечно же, в Лондоне найти работу не столь уж и трудно. Увольнение — не конец света. Я могу и уборщицей наняться, если придётся. И всё равно… Обидно.
Да как они вообще смеют ломать и рушить мою жизнь?!
Тоже мне, с комплексом Бога…
— Софи, — вырывает из пелены внутренней истерики тихий голос Эммы.
