— Какого чёрта вообще происходит? — озвучиваю самую первую мысль, которая возникла с первого момента нашей сегодняшней встречи, и отдёргиваю руку.
Освободиться от чужой хватки, конечно же, не удаётся.
— Могу спросить у тебя то же самое, — мрачно отзывается Закери, остановившись около своей машины. — У тебя вообще мозги работать перестали что ли? — бросает уже в открытом упрёке. — Или думала, можешь просто делать, что тебе вздумается, невзирая на последствия?
Не знаю о каких последствиях заходит речь, но звучащее в тоне обвинение задевает слишком уж сильно. И вынуждает говорить ещё более обидные вещи.
— Да кто ты такой, чтобы мне указывать что делать, а что — нет? — снова пытаюсь вырваться и вернуть верхнюю конечность в единоличное пользование. — Да, я согласилась на предложение Айзека! И если бы ты хоть раз удосужился поинтересоваться моим мнением, то знал бы о том ещё вчера! — слетает с уст само собой на повышенных тонах в откровенном лицемерии. — Так что… иди ты со своими нравоучениями куда подальше, Закери! Я с тобой никуда не поеду!
Холод в лазурных глазах меркнет. В одно мгновение его затмевает вспыхнувшая ярость. Настолько обжигающая, что я невольно вздрагиваю, не в силах отвести взгляда от лица мужчины. Будто это гневное пламя в само сердце проникает, оставляя выжженное клеймо, служащее своеобразной привязью. И не скрыться уже нигде. Не убежать. Всё равно так или иначе суждено к исходной точке вернуться. К нему. Тому единственному, кто сейчас смотрит на меня с необъятной ненавистью. Словно я не просто другого мужчину предпочла. Сделала нечто — гораздо хуже…
— Садись в машину, Софи, — выдавливает из себя Закери сквозь зубы.
Притом звучит это скорее как: “Сама пошла ты…”.
Он открывает дверцу с пассажирской стороны и совершенно точно собирается запихнуть меня в салон, не заботясь о согласии. Естественно, я упираюсь.
— Я уже сказала, никуда с тобой не поеду! — предпринимаю очередную попытку освободиться, на этот раз, уже отталкивая от себя оппонента. — И если ты не хочешь в скором времени где-нибудь перевернуться, то будешь вынужден меня отпустить, — дополняю мстительно.
Ну, а что? Вполне себе веский довод!
Жаль, воспринимает его мужчина совсем не так, как я рассчитываю…
Бушующая в лазурном взоре ярость никуда не испаряется. А вот сила, с которой меня удерживают, всё же уменьшается. Правда, радоваться тому приходится не так уж и долго. Райт ворчит что-то о “ненормальных девках, которые по-хорошему не понимают”, а затем самым наглым образом перехватывает за талию, поднимает и…
— Нет! — выкрикиваю в громком протесте, как только до меня доходит куда именно мы направляемся. — Ты не можешь сделать этого! — колочу кулаками по мужской груди, извиваясь изо всех сил. — Даже не думай!
Ответом мне служит тихий щелчок и открывшийся багажник. А ещё:
— Я же уже сказал, тебе, Софи. Могу. И заставлю.
И это всё, чего я удостаиваюсь, прежде чем оказываюсь насильно уложена в задней части мустанга, а через секунду дверца над моей головой шумно захлопывается, оставляя в кромешном мраке.
Вот же… Мрак!
Последние года моего жалкого существования не отличаются ничем особо хорошим. Будто беспроглядная пелена безысходности, в которой я только и делаю, что тону и вязну. И нет никакого просвета. Даже сейчас, когда, наконец, я получаю ту самую возможность рассчитывать на “свет в конце тоннеля”, легче не становится. Не факт, что операция и последующая за этим реабилитация действительно помогут моей матери. Хотя шансы и велики. Если верить прогнозам докторов. Вот только так бывает, что они ошибаются. И я прекрасно осознаю это. А та цена, которую приходится платить… Мне должно быть всё равно. Цель оправдывает средства! Никто и ничто не может быть важнее жизни единственно родного и близкого в этом мире! Тем более, чьё-то мнение… По большей части так и есть — иначе бы не стала заключать сделку с Айзеком Чейзом. По крайней мере, я стараюсь убеждать себя в этом снова и снова. Каждую долбанную секунду своего существования! Хотя последнее получается откровенно плохо. А может, я просто устала. Или почти сломалась…
Как ещё объяснить стекающие по моему лицу слёзы?!
Я закрываю глаза, стараясь всхлипывать как можно тише, желательно — совсем беззвучно. Сомневаюсь, что меня кто-нибудь услышит, однако даже саму себя слушать противно. Зажмуриваюсь в жалкой попытке побороть эту слабость, но то совершенно не помогает. Обжигающие кожу влажные дорожки скатываются снова и снова, с завидным постоянством.
Но и это не самое худшее, что со мной сегодня происходит…
О, нет!
Ведь хозяин закрытого клуба умеет удивлять.
Я слышу звук заработавшего двигателя. Но автомобиль так никуда и не двигается. Более того, сначала я слышу громкий хлопок дверью, предположительно с водительской стороны, за ним — тихий щелчок где-то совсем рядом, а после окутавшая меня темнота рассеивается.
Мужчина ничего не говорит. Его лицо — абсолютно непроницаемое. Ни капли раскаяния или чувства вины за свершённый поступок. Хотя я всё же улавливаю в лазурном взоре толику сочувствия. Правда, эмоция слишком мимолётна, чтобы убедиться в том, не показалось ли мне на самом деле.
Или я просто хочу так думать? Хочу верить, что ему не безразлично? Тогда, быть может у меня появился бы шанс… На что? А чёрт его знает!
Лишь бы не так… Как сейчас.
Закери подхватывает под руки и возвращает вертикальное положение ещё до того, как я соображаю, что надо бы утереть чёртовы слёзы. Он делает это быстрее. Осторожно проводит по моим скулам сгибом двух пальцев, по-прежнему сохраняя молчание. Слишком давящее и мрачное, чтобы я могла его выдержать. А может, дело вовсе и не в относительной тишине между нами. Слишком уж жест… нежный? Заботливый. Оберегающий.
Зачем беспокоиться обо мне тому, кто ещё минуту назад бесцеремонно запихнул в багажник, лишь бы я только заткнулась и не бесила?!
Не понимаю…
Уже совсем ничего!
То и озвучиваю вслух. Точнее, пытаюсь.
— И всё равно, я… — открываю рот, но так и не договариваю.
Райт прижимает к моим губам указательным палец, призывая к молчанию. Непреклонность в его глазах демонстрирует то же самое. И даже скользнувшая к моему затылку мужская ладонь, слегка сдавливая, будто бы предупреждает о том, что самым благоразумным будет согласие. И только мой разум вопит об обратном. А вот тело…
Да, я подчиняюсь.
Не очень-то хочется вернуться обратно в багажник.
— Ты больше не будешь пререкаться со мной и грубить мне. Ты будешь хорошей послушной девочкой, и тогда, чуть позже, когда я успокоюсь, мы с тобой поговорим. Не сейчас, Софи.
И всё это таким приторно-понимающим убийственно умиротворяющим тоном, что даже стыдно становится за несостоявшуюся попытку возражения!
