Да и всё равно не удаётся.
— Руки обратно на стекло, — звучит неумолимым приказом.
Властные вибрирующие нотки я буквально ощущаю кожей. Они словно пронизывают меня, просачиваясь в кровь, вынуждая подчиняться. К тому же, мужские ладони ложатся поверх моих, позволяя ощущать прохладу поверхности ещё отчётливее. Да и сопротивляться бессмысленно. Как только я пытаюсь сдвинуться, подумав о том, что одного представления в этих помещениях и так предостаточно, Закери одним уверенным жестом возвращает меня на место.
— Они не заметят нас. Не из той комнаты — точно. Об этом можешь не волноваться, — произносит мягко, в намерении успокоить. — И ты не ответила, — напоминает о былом. — Нравится? То, что ты видишь?
А я… Не вижу!
Даже вернувшись туда, где была прежде — не смотрю, банально зажмурившись.
Так что и отвечать ведь уже не обязательно?
Да и сознание тонет в окутывающем тепле чужого тела, практически позабыв о том, что что-то существует ещё помимо этого факта. Блондин прижимает меня собой слишком крепко — не объятия, нет, их жалкое подобие. Однако от того контакт между нами чувствуется не менее остро. Разум за последние минуты и так постепенно плавился, а теперь и вовсе… Терпкие отголоски амбры, сандала и кардамона, смешанного с мандариновыми нотами, разбавленные чуточкой итальянской водки — опьяняют. И не в присутствии в нас обоих алкоголя вовсе дело. Кончики пальцев мужчины плавно смещаются от внешней стороны моих ладоней к запястьям, и ещё дальше, почти лаская — предельно медленно, обещая нечто гораздо большее. А может это моё воображение настолько разыгралось. Но я всё равно задерживаю дыхание в ожидании. И конечно же, не отвечаю на заданный вопрос.
— Не молчи, Софи. Отвечай!
Снова вздрагиваю и открываю глаза, правда, сосредотачиваюсь на собственном теле, игнорируя то, что происходит вне этой зоны видимости. Одна его рука смещается к моему горлу, аккуратно сдавливая, а другая бесцеремонно забирается под майку, поглаживая живот у самого края пояса джинс. То ли контраст такой резкости, напополам с явной нежностью сбивает меня с толку, то ли голос Закери слишком непреклонен, но на этот раз я открываю рот без лишнего промедления.
— А должно? Нравиться… — проговариваю совсем тихо и неуверенно.
Ну, а что ещё я должна сказать?!
И сама не знаю…
— Тебе виднее, — отзывается Райт.
Ладонь на моём животе опускается ниже. Всего секунда — ширинка расстёгнута, а мужская рука по-хозяйски умещается между моих ног. Он снова гладит меня. Осторожно, бережно, ласково. И я почти готова стонать от этих ощущений, которых с каждым проходящим мгновением становится катастрофически мало.
Быть может мне стоило сопротивляться, не позволять ему такой вольности. Как минимум для того, чтобы он не узнал, не почувствовал и не понял…
— Какая же ты влажная, — звучит, почти как отражение продолжения моей мысли.
Вот теперь жар в моих венах, смешавшийся со стыдом, становится практически невыносимым. Убираю руки со стекла и пытаюсь вырваться, освободиться от этого удушающего чувства собственной слабости. Но если честно, я бы удивилась, если бы мне то действительно удалось.
— Руки! — сурово повторяет Закери, сам же за меня выполняя обозначенное.
Освободив от хватки мою шею, он впечатывает в стекло сначала одну мою ладонь, потом вторую, уложив её поверх первой над нашими головами. На этот раз свою руку не убирает. Вдавливает в прозрачную поверхность ещё крепче и слегка толкает, наряду с довольно грубым обращением столь же безжалостно проникая в моё тело. Меня будто молнией пронзает. Райт не даёт привыкнуть к новым ощущениям. И точно знает куда следует правильно надавить, чтобы я вновь извивалась в его своеобразных объятиях, но уже не ради бегства. Сейчас мне хочется лишь обратного. Только бы хозяин закрытого клуба был как можно ближе, глубже…
— Ох… — срывается с моих уст само собой с протяжным стоном.
Мужчина всё ещё продолжает ласкать меня, одаривая всё новыми и новыми грешными раскатами удовольствия, растекающегося по венам, подобно самому верному яду. Сводящему с ума, лишающему любой возможности на возвращение в реальность. Нет от него никакого противоядия. Да я и не хочу это спасение. Не нужно оно мне. Пусть и дальше отравляет мою суть, сулит погибель. Почти люблю это ощущение приближения к самому краю…
— Ты ведь помнишь, что я тебе говорил прежде, да? — тихонько шепчет мужчина, задевая губами висок в намёке на поцелуй. — Ты принадлежишь только мне, Софи. Никому больше. Даже если ты сама решишь иначе.
Мой разум отказывается сейчас что-либо воспринимать, помимо окутывающего сознание тумана сладостной эйфории. Слова доносятся будто издалека. И кажутся откровенным бредом. Впрочем, я согласилась бы сейчас с чем угодно, только бы уже рухнуть в мою личную внутреннюю пропасть бесконечного наслаждения, разбившись вдребезги… Жаль, так и не удаётся. Ведь всё заканчивает всего за мгновение до столь нужного мне момента. Блондин резко отстраняется и отшатывается. Я едва держусь на ногах — лишь чудом не падаю, скользя ладонями вниз по гладкой поверхности, практически с отчаянием развернувшись к нему, абсолютно не понимая почему он остановился.
И почему вообще всё это начал тогда?!
— Ты больше не спустишься сюда. Ни разу, Софи. Ни под каким предлогом, даже если всё здание будет гореть, а этот коридор будет единственным выходом наружу, — совершенно безэмоциональным тоном проговаривает Закери. — У тебя ровно минута, чтобы убраться отсюда. Не зли меня, девочка. Я и так на грани, — заканчивает мрачно.
Он разворачивается и уходит до того момента, как я осознаю всю полноту произошедшего. И слова эти ещё…
“Ты принадлежишь только мне, Софи. Никому больше. Даже если ты сама решишь иначе”, — вспыхивает в памяти, подобно выжженному клейму.
Что это, мать вашу, значит?!
У нас же была просто сделка. На неделю. И пусть я не очень сильна в переговорах, но там точно не было ничего о том, что срок “сотрудничества” может быть продлён… До бесконечности! К тому же, если спортивный интерес во имя какого-то там мужского соперничества у Айзека Чейза в отношении себя я ещё хоть как-то могла понять, то вот Закери Райт…
— Да зачем я тебе?! — выкрикиваю в пустоту.
Никто, конечно же, не слышит.
Соответственно, и ответ я вряд ли когда-либо узнаю.
Глава 17
Ещё одно совместное с хозяином закрытого клуба утро начинается с дождя. Холодные капли, вместе с резкими порывами ветра, бьют прямо в лицо, но я не отворачиваюсь. Наоборот, замираю на некоторое время, прежде чем оказаться внутри автомобиля, и впитываю это ощущение непогоды, глубоко вдыхая.
Отчего-то кажется, будто то поможет погасить бушующее во мне пламя…
Да, я всё ещё злюсь.
Со вчерашнего вечера Райт не обронил больше ни слова в мой адрес, так что я понятия не имею, куда мы направимся. Сама заводить разговор тоже не спешу. Вообще, от его угрюмого вида, хочется лишь забиться в укромный уголок, закрыть лицо обеими руками и просто-напросто малодушно переждать, когда же это ненавистное чувство собственной ничтожности исчерпает себя.
