– Я настолько плохо выгляжу?
– Нет, я просто предположил, что после дороги и пережитого вы могли устать.
Врач улыбнулся ей дежурной улыбкой, но и её Уля восприняла едва ли не как лекарство.
– Вы правы. Я и вправду устала. Спасибо вам за всё.
Ульяна поднялась со своего места и направилась в сторону двери. По пути обернулась и поблагодарила доктора кивком головы. И когда выходила из его кабинета, знала две вещи: она обязательно родит Аверину ребёнка и у Олега просто не останется шансов на то, чтобы желать отправляться в мир иной раньше времени.
Вернувшись в Питер, Ульяна первым делом созвонилась с врачом клиники, в которой они с мужем планировали делать ЭКО. Уточнила все подробности и, буквально приказав себе успокоиться, взялась за организацию переезда в Москву. Это решение пришло к ней на обратном пути в город, когда она поняла, что находиться вот так, вдали друг от друга и жить на два города, было самым глупым, что можно было сделать в данной ситуации. И если Олег и был против того, чтобы она была рядом, Ульяна твёрдо решила, что сделает по-своему.
– Спасибо, что помогаешь, – улыбнулась она Владу, когда они устроились в комфортабельном вагоне скорого поезда. Щенки мирно дремали в переноске. За них Ульяна переживала особенно – малыши ещё не настолько окрепли, чтобы везти их далеко, но, кажется, совсем не выказывали беспокойства.
– Ерунда, – отмахнулся Влад. – Если что, ты меня сразу набирай, окей?
– Окей. И за квартиру спасибо. Не знаю, что без тебя бы делала.
– Ну хватит. Это действительно ерунда. А вот то, что Аверин совсем скис…
Ульяна вздохнула и отвернулась к окну. Говорить об этом было ещё больнее, чем просто думать.
– Всё нормально будет, – шепнула она, не зная, услышит ли Влад. И когда он легко сжал её ладонь своей, всхлипнула, но слёзы сдержала.
А дальше началось то, к чему Ульяна была не готова. Нет, она убеждала себя в том, что справится, знала, что будет трудно, но это не особо помогало. Олег при встречах в основном молчал – или утыкался в ноутбук, или – в телевизор. На вопросы отвечал односложно, а в один из дней и вовсе ошарашил её с порога:
– Хорошо, что ты сегодня раньше. Скоро приедет нотариус, будем оформлять завещание.
Это было сродни удару под дых. Подобного Ульяна не ожидала. Она потерянно присела на край дивана и неожиданно твёрдым голосом произнесла:
– Ты ведь сейчас несерьёзно?
– Я серьёзно. Более чем.
– Ты понимаешь, что делаешь?
– Что я делаю?
– Сам, добровольно уже одной ногой забрался в могилу. Вот, что ты делаешь!
– Ульяна…
– Что – Ульяна? Если себя не жалеешь, то хоть меня пожалей, чёрт бы тебя побрал!
– Скоро приберёт, не волнуйся.
Уля вскочила на ноги и схватила сумку. Участвовать в том, что задумал Олег, она не собиралась. Пусть сам делает всё, что хочет, но без неё.
– Я отказываюсь принимать участие в подобном, ясно?
– Жалеешь о том, что согласилась мне помочь когда-то?
– Нет. И не пожалею. Даже если ты превратился в того, кем являешься сейчас. И я вовсе не об онкологии, Олег. Ты сам сдался. Ты. Сам. И можешь писать хоть тысячу завещаний, мне на них плевать. А вот на тебя – нет.
Она выбежала из палаты, и когда мчалась по коридору, едва ли не столкнулась с незнакомым мужчиной в костюме и с портфелем в руках. Вероятно, это и был нотариус. Ну и чёрт с ним. Пусть Аверин делает всё, что пожелает. А она будет делать то, что пожелает она.
Ульяна терпеливо выполняла все рекомендации врачей, приезжала на обследования и различные манипуляции, и вскоре пришло время, когда можно было попробовать выполнить первую процедуру ЭКО. И последнюю, как она надеялась. И всё это время опасалась, что Аверин нарушит её планы, о которых она ему не говорила. Потому в Питер приехала с ощущением, что она выполняет едва ли не секретное задание. И каждую минуту ждала, что всё развалится, словно карточный домик.
На приёме у врача пик нервозности достиг апогея. На вопросы она отвечала невпопад, а когда врачу кто-то позвонил, сердце Ульяны оборвалось – она уже успела убедить себя, что это может быть только Аверин и никто иной. И когда её всё же пригласили на процедуру, она до последнего не верила, что всё получится.
– Ну, рекомендации мы вам дали. Полный покой, никаких стрессов. Физические нагрузки исключены.
– А поехать обратно в Москву я могу?
– Да. Я вам дам адрес клиники, в которой вас будут ждать по любому вопросу, если они всё же будут возникать. Так же там вас будут наблюдать и обследовать. Хотя, я думаю, что всё пройдёт хорошо. Но если нет, не волнуйтесь, мы будем делать процедуры ровно до тех пор, пока не наступит беременность.
– А вероятность, что это случится с первого раза…
– … она имеется. И очень даже хорошая. Особенно учитывая, что естественная беременность уже была.
– Хорошо. А к мужу мне можно ездить?
– Можно. Кстати, как он?
– На лечении. Пока Никаких прогнозов нет.
– Передавайте ему привет. Я сам его беспокоить не стану. И теперь, я думаю, когда его мечта почти сбылась, у него появится больше стимулов, чтобы поскорее выздороветь.
Ульяна кивнула и, поблагодарив врача, вышла из кабинета. Ей бы очень хотелось верить в то, что сказал Михаил. Но в то же время она понимала – признаться мужу в том, что она сделала ЭКО без его ведома, станет едва ли не самым сложным, что ей предстоит в ближайшее время.
Когда Олега отпустили домой после химиотерапии, Ульяна была так обескуражена и его внешним видом, и тем, как он себя вёл, что не раздумывая пошла к лечащему врачу Аверина.
– Я так больше не могу.
Она не сдержалась – села напротив него и разрыдалась. Эти пять слов вырвались изо рта помимо воли, но полностью отражали всё то, что Ульяна чувствовала. Она действительно так больше не могла. Постоянно уверяла себя, что ей нельзя нервничать, но это мало помогало. Приходить к мужу, видеть его таким и никак на это не реагировать у Ули не получалось.
– Вы зря так переживаете. У многих онкобольных упадок сил. Это нормально.
– Я не об этом. Он вообще ничего не хочет.
– Вы сказали ему о сделанной процедуре?
– Нет.
– Почему?
– Потому что боюсь реакции.
– Его злости или..?
– Скорее равнодушия.
Врач откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Ульяну, а она вдруг поняла, что начинает успокаиваться. Глупая… и трусиха. Вот кем она была. Попросту глупой трусихой. Ей уже давно нужно было сказать ему о том, что сделала, и хоть трава не расти.
