– Олег…
– Что?
– Нет, ничего. Помните, что я вас очень люблю.
Он усмехнулся. Она их любила, это он знал и так. Но так же твёрдо знал и иное – только что Уля ему солгала. И представлять, почему она это сделала, Олег не хотел.
Лев с детьми вернулись с улицы и Аверин усадил их за стол. Нужно было совладать с собой, больше не нервничать и перестать пытаться слить негатив на тех, кто был рядом.
– Пап, я есть не хочу, – проговорила Маша, вяло ковыряясь в тарелке супа.
– В каком смысле – не хочешь?
Вроде бы не давал детям сладкого и вот теперь это…
– Просто аппетита нет.
– А ты попробуй поешь, – настойчиво произнёс Олег, чувствуя, как изнутри начинает закипать. Что вообще сегодня за день такой? Весь мир ополчился против?
– Я не хочу, – хныкнула Маша, и только Аверин решил возмутиться, как Лев положил руку на лоб сестры.
– У неё температура, – проговорил он тихо, но весомо то, отчего Олег покрылся холодным потом. Сколько бы раз их с Улей дети ни болели, ему всегда это казалось концом света.
– Ты уверен? – выдохнул он, подскакивая и устремляясь к шкафчику, в котором лежал градусник. Поднял Машу из-за стола, сел на диван и устроил дочь на коленях. Сунул термометр ей подмышку, а сам прикоснулся губами ко лбу малышки. И точно температура, тут даже к бабке ходить не нужно.
Они просидели в тишине несколько минут. Маша задремала, прислонившись к отцу, что свидетельствовало о том, что она была измождена и хотела только одного – отдохнуть.
– Тридцать восемь и девять, – шепнул Аверин таким голосом, словно сейчас речь шла о чём-то страшном.
– Укладывай в постель, – распорядился Лев, поднимаясь из-за стола. – Нужно дать ей жаропонижающее, а завтра вызовем врача.
– А ты-то откуда всё это знаешь? – не выдержал Аверин, взрываясь. Поднялся на ноги, держа дочь на руках, и после того, как понял, что зря сорвался на Льва, пошёл на второй этаж, неся малышку на руках.
Когда дверь стала открываться, Олег не сразу понял, что происходит. Но вот та распахнулась, и на пороге появилась… Ульяна. И вся его злость, всё то, что он успел себе придумать, исчезло.
– Привет, – мягко и тихо проговорила она, отряхивая от капель воды зонт. – А я к вам.
За стенами дома и впрямь бушевала стихия – это Олег понял только теперь. Поднялся навстречу жене, подошёл к ней и забрал зонт и плащ. Он чувствовал себя так, будто Уля знала о каждой его мысли, которые сейчас показались крамольными.
– Как ты здесь оказалась? – выдавил он из себя, не зная, что ещё спросить. Был дураком в этот момент и знал это совершенно отчётливо.
– Прилетела к вам. Ты не рад меня видеть? – улыбнулась Ульяна, поворачиваясь к Олегу.
– Безумно рад. Но ты как знала.
– Что знала? – всполошилась она, и Аверин мысленно обругал себя на всех возможных языках.
– Что Маша приболела.
Уля сначала нахмурилась, а следом почти бегом устремилась к их дочке, как будто досконально знала этот дом, который они сняли.
Оказавшись в детской, на цыпочках подошла к кроватке Маши и приложила ладонь к её лбу.
– Температуры нет, – сообщила мужу то, что он знал и так. – Жаропонижающее дали?
– Дали, да.
– Хорошо.
Олег сердито зыркнул на Азора, который подбирался к кровати Маши, по-видимому решив, что его место рядом с его маленькой хозяйкой. И всё бы было ничего, если бы пёс при этом не шумел так нещадно. Хотя, вроде бы Маша спала и ничем не выказывала беспокойства.
– Как ты здесь оказалась? – потребовал ответа Олег, увлекая жену на небольшой детский диван, где они оба и расположились. Уля сидела в кольце рук мужа, который прижимал её к себе.
– А я решила сделать вам сюрприз. Это Влад мне сказал, что вы сняли дом. А ты вообще ничего такого не говорил! – шутливо ткнула она Олега в бок.
– Мы просто решили, что мы очень самостоятельные, – капитулировал перед женой Аверин.
То, что она была рядом с ним, он считал самым настоящим чудом и не желал расставаться с ощущением, что он абсолютно счастлив.
– А я решила… я решила, что не хочу ничего иного, кроме как быть с вами.
– А как же твоя работа во Франции? – уточнил Олег, нахмурившись.
– Работа работой, а семья – это главное, – проговорила Ульяна, и Аверин широко улыбнулся.
Раздражение и злость исчезли, будто их и не было. Зря он сегодня сорвался на Льва, потому что тот был ни капли ни в чём виноват.
– Я сегодня разозлился так, что на сына всё слил, – покаялся Олег, крепче прижимая к себе Ульяну. Она же высвободилась из его рук и потребовала ответа:
– На Лёву?
– Угу. Стыдно теперь.
– Ну ничего. Завтра прощения попросишь.
– Обязательно.
Они просидели в молчании ещё несколько минут, по прошествии которых Аверин потребовал ответа:
– И всё же… ты вернулась ведь совсем не потому, что хочешь быть с нами. Вернее, это не первопричина, я прав?
И Ульяна, посмотрев на него, загадочно улыбнулась. Впрочем, в этой загадочности Олег увидел то, что не увидели бы другие.
А когда Уля сказала то, что сейчас являлось только их тайной, он понял, что стал самым счастливым на свете, даже если ещё секунду назад считал, что он уже совершенно счастлив.
Смущаясь так, словно они говорили о чём то настолько сокровенном, что даже произносить вслух это было стеснительно, Ульяна сказала:
– Ты прав. Я хочу быть только с вами. И я… снова беременна.
