Но я не обращал никакого внимания на ее протесты. Достал из кармана пачку сигарет и прикурил. Прекрасно осознаю, что мама не любит, когда я курю, особенно при ней. Ну, что ж, видимо, это у нас семейное, в крови – делать все наоборот, чтобы разозлить.
Засунул руку в карман, а в другой держал сигарету.
– Ты поедешь на лечение, – сказал и выпустил струйку дыма вверх.
– Нет. Тема закрыта.
– Поедешь и пройдешь лечение, – не обращая внимания на раздражение в ее голосе, произнес.
– По-моему, ты забыл, что родитель из нас двоих – я. И как я уже миллион раз говорила, не собираюсь брать ЕГО деньги! Лучше подохну.
Ее слова. Сука. Будто нож мне в сердце вогнала и проворачивает, проворачивает, проворачивает. Отшвырнул сигарету в сторону, а сам развернул коляску к себе и навис над матерью, чтобы в глаза смотреть, руками подлокотники сжал, чтоб не думала отвернуться.
– Ты поедешь, мама, или, клянусь, ты больше меня никогда не увидишь. А я больше не услышу от тебя, что я – бесполезный кусок г#вна, который не заработал на жизнь.
Видел, что мать напугалась. По глазам, по тому, как сжалась в инвалидной коляске. Но перед глазами – пелена. Достала. И она знала, что я не шучу, сказал, не увидит, значит, не увидит. Губы трясутся, и слезы в глазах. Душу мне рвет в клочья.
– Этого я и боялась, – словно самой себе, – копия он.
Улыбнулся холодно, расчетливо.
– Значит, далеко пойду.
Обошел кресло и повез обратно. Знал, что перегнул палку. Никогда так с ней не разговаривал. Однако понимал, что по-другому никак. Не поедет. Не согласится. Теперь обидится на меня. Да и плевать. Зато живая будет.
Зашли обратно в кабинет, где все так же Рита с врачом сидела. Подвез к столу, а сам у стены встал, опершись плечом.
– Давайте обсудим план лечения, – нарушив тягостное молчание, произнесла мама.
***
Неделя пролетела в сумасшедшем ритме. Мне в ускоренном темпе пришлось закрывать все свои дела. Я дни и ночи проводил в офисе. Подчиненные начали от меня шарахаться по углам, такой вот «красноречивый» вид у меня был.
В воскресенье мы с мамой и Ритой вылетаем в Германию. В клинике уже знают о нашем прилете. Владимир Маркович лично посоветовал врача, и его выбору я доверяю. Мне приходится брать отпуск. Самому смешно, как подумаю. Не был в отпуске – хрен знает сколько. Лет десять, может, больше.
В субботу пришел с утра поставить пару подписей. Хотел выспаться, завтра с самого утра самолет. Как раз просматривал документы, зазвонил телефон. Отец.
– Да, – ответил на звонок.
– Сегодня вечером к нам придет Эдуард Никифорович с супругой. Ужин в семь, – как всегда, без приветствий, сказал Матвей Игоревич.
– И ты мне звонишь, чтобы я пожелал вам не подавиться? – поинтересовался я. Знал, что отец давно пытается переманить Эдика, точнее, его семизначный счет из другого банка. И, видимо, скоро это получится.
– Не ёрничай, юнец. Ты знаешь, как Эдуард чтит семейные традиции. Так что придешь и будешь улыбаться.
– Не могу, у меня самолет с утра.
– Меня это не волнует. Ты придешь, Захар, если не хочешь, конечно, чтобы Стас с ним работал.
Бл#ть! Знает, как меня достать можно. Одно имя брата – и все, я заглотил наживку.
– И куколку свою возьми с собой.
С этими словами он разъединил звонок.
***
На ужин я специально опоздал. Зарулил на подъездную дорожку в начале девятого вечера. Вышел из машины, и Катя тут же повисла у меня на локте. Зашел внутрь – Мария Петровна, экономка, провела нас в столовую. Все уже давно сидели и прекрасно проводили время. Но, как по мне, больше делали такой вид.
Я нацепил на лицо самую приветливую улыбку.
– Извините за опоздание. Пробки.
Мы сели на места, и тут я увидел её. Регина Вольская сидела аккурат напротив меня. Не смотрит в мою сторону. Делает вид, что не замечает. А я, не отрываясь, наблюдаю за ней. Огромные зеленые глаза, в которые так и хочется заставить закрыться от наслаждения. Пухлые красные губки, которые хочется видеть на себе, и тонкая длинная шея, на которую хочется положить ладонь и легонечко сжать. Сучка. Породистая сучка.
Ее признание там, в кабинете, удивило меня. Не думал, что так бывает. Думал, только в женских романах, которые Рита читает пачками, бывает так. Лишил девственности невесту брата – классика жанра. Мне было жаль ее. Жаль, что на ее пути попался такой, как я. Образца «Захар после Лены». Но я совершенно ничего не помню из того периода. Выпивка, наркота – все как в тумане. Я настоящее от глюков отличить не мог. Думаю, Вольская не одна такая – с разбитым сердцем и ущемленной самооценкой. Если бы не Артем тогда, не знаю, что было бы со мной. Друг вытащил меня с самого дна, когда я уже дышать не мог. Вытащил на поверхность и заставил жить.
Конечно, мне жаль, что так произошло, но еще раз я не собираюсь извиняться. Что было, то было. Как я и сказал, я не могу ничего изменить, могу лишь дать что-то новое. Что-то хорошее, которое перечеркнет всю ту боль.
Перевожу взгляд на Стаса, сидящего рядом с ней. Так и хочется перегнуться через стол и врезать этому придурку. Он похож на экзотический фрукт, красивый снаружи и абсолютно отвратительный, несъедобный внутри. И почему никто не видит его нутро? Неужели он настолько хороший актер, что может прятать свою гниль?
Разговор за столом протекает неспешно, естественно, никто не говорит о делах в присутствии женщин. А я не могу сосредоточиться, наблюдаю, как Регина любовно смотрит на Стаса, как накладывает ему салат, как поправляет пиджак. Меня распирают эмоции. Я хочу наорать на нее, чтобы не смела прикасаться к нему. Смотреть на него. Быть с ним. Не знаю, откуда эти ощущения, но внутри все кричит и протестует.
– Эдуард Никифорович, – раздается громкий голос Стаса, звучание которого кажется мне отвратительным карканьем, так и хочется скривиться.
– Я и Регина хотели бы пригласить вас с супругой на наше бракосочетание, которое состоится через месяц, 5 сентября, – улыбаясь во все тридцать два, произносит братец. А потом переводит свой победный взгляд на меня, а затем – на Регину, и накрывает ее ладонь, лежащую на столе.
Бл*ть. Внутри все свербит от желания врезать этому ублюдку. Сломать его чертову руку, чтобы не смел прикасаться к ней. Свадьба. От этого слова горло спазмом стискивает. Не знаю, почему мне так дерьмово, стоит представить, что этот урод будет иметь на Регину права.
– Стасик, благодарим за приглашение. Мы с Эльвирой Сергеевной с огромной радостью присоединимся к празднованию, – произносит мужчина.
– Вы такая красивая пара, просто глаз не оторвать, – подхватывает восторженным тоном жена Эдуарда.
– Да, Стас, невеста у тебя просто красавица, и видно невооруженным взглядом, насколько любит тебя, – кивает мужчина.
