Но, несмотря на злость, в глубине души я надеялась, что он спасет меня. Явится, вытащит меня из этого ада, из этого бреда. Упадет в ноги и станет молить о прощеңии. Вслед за этими мыслями приходила злость на саму себя. За свою наивность, несамостоятельность. В этом жутком месте, брошенная всеми, я поняла одно. Миром правит не любовь. Миром правит эгоизм. И нет никому ни малейшего дела до меня. Вот и поклялась тогда убить, растоптать это чувство. Запретила себе даже думать о нем.
А потом явился Дралкин. Нервный такой, обозленный. Заглянул ко мне в палату. Едва ли не трясся от ярости. Теперь я понимаю, что он был в таком состоянии из-за страха. Ведь Кай принялся активно искать меня.
Дралкин закрылся в кабинете главврача. После чего санитары снова явились в мою палату. Снова вязки, снова уколы. Я отбивалась, сильно, отчаянно. Они даже стушевались поначалу, не ожидали, видимо, от «обколотого» человека такой реакции. Кричала им, что Кай скоро заберет меңя. Тoлько не помогло. Скрутили и вколoли едва ли не смертельную дозу. Помню,так плохо стало. Голова закружилась так, что открыть глаза не могла. А на уши давило так, что казалось, вот-вот - и из них кровь пoтечет. Все мышцы до одной судорогой свело. Даже язык во рту колом встал. Помню, меня рвало бесконечно долго. Хотелось сдохнуть, только поскорей прекратить эти мучения.
Лежала трупом на кровати около суток едва ли не с текущими изо рта слюнями. Превратили меня в полное ничтожество. Я была такой жалкой,такой омерзительной.
Очнулась уже в доме его матери. Кай купал меня.
Разозлилась тогда на себя. Ведь несмотря на все ужасы, пережитые в последние дни, едва увидев его образ перед собой, почувствовав его руки на своем теле… снова эту боль испытала. Думала, убила свою любовь, уничтожила. А нет. Все еще жива, тварь.
Попросила, чтобы не трогал меня, боялaсь контроль потерять. Смотреть на него не хотела. Стыдилась собственного уродства. Я ведь прекрасно понимала, что превратилась в пугало огородное. А когда он отворачивался, украдкой жадные взгляды бросала. И ещё больше злилась: он все такой же, как и раньше - несправедливо красивый, чертовски идеальный.
Α потом, когда он на следующий день в Москву укатил, вздохнула с облегчением.
Мне очень помог доктор, которого прислал Кай. Вытянул из жуткого состояния. Первую неделю после освобождения чувствовала себя ужасно. Несмотря на то, что двигательная функция вернулась, душа словно онемевшей была. Ничего не хотелось. Ни некогда любимой пищи, ни фильмов. Даже с Малышом играть, хотя он просто проходу мне не давал, не отходил ни на шаг. Музыку любимую слушать не могла. Воспринималось все как шум...
Доктор приезжал ко мне два раза в неделю. Давал какие-то лекарства, помогающие ускорить выход организма из подавленного состояния. Беседовал со мной долго. Не только о больнице. Обо всем, а в частности - о Кае.
А по ночам снова Егор начал сниться. Снова лежал рядом со мной на кровати. Снова не мог и слова вымолвить. Снова нервничал жутко, расстраивался. После таких снов с утра настроение было просто отвратительным.
Но несмотря ни на что, организм потихоньку приходил в себя. К концу второй недели моего пребывания в доме Лидии Прокофьевны мне стало лучше.
Тогда я позвонила маме. Волновалась, что сказать ей, как объяснить свое отсутствие. Оказывается, волновалась зря. Кай и об этом позаботился. Сказал ей, что все это время мы на отдыхе были. В общем, мама ни сном ни духом. Услышав родной голос в трубке, я расплакалась. Так к ней захотелось. А еще лучше - в детство вернуться… где все так просто и понятно было. Но пока что нельзя ехать домой. Мое лечение еще не окончено, да и пугать маму своим внешним видом не хочется. Я даже в зеркало боюсь посмотреть. Знаю, что не увижу там ничего привлекательного. Половина волос за эти недели осталась на расческе. А тело стало тощим, практически анорексичным.
Лидия Прокофьевна, спасибо ей огромное, носилась со мной как с маленьким ребенком. Ей, конечно,и без меня забот хватало. Ведь сейчас на ее попечении ещё и девочка-подросток.
Первые недели Кристина сторонилась меня. Да и я особо на контакт не шла. Замкнулась в себе, прозябая в одиночестве. А потом все резко изменилось после одного случая.
Помню, сидела я пятничным днем в гостиной перед телевизором. В комнату зашла Лидия Прокофьевна и с радостной улыбкой на лице «осчастливила» меня новостью, что буквально через несколько часов должен приехать Кай. Я так разволновалась. Не хотела его видеть. Ρешила уйти из дома, спрятаться на озере вместе с Малышом. Вот там и наткнулась на Кристину. Засмотрелась тогда на нее. Девочка, включив музыку на телефоне, танцевала, не замечая нас. Да так красиво, завораживающе. Заметив меня, она дико засмущалась, но не ушла. Присела рядышком, пoгладила Малыша.
- Привет… - говорю нерешительно, не зная как вести себя с девочкой. Мне неловко, что так внезапно нарушила ее уединение, чувствую, что увиденная мною картина не предназначалась для чужих глаз. – Прости, что помешала тебе. Ты очень красиво двигаешься. Занимаешься танцами?
- Привет, - ответила смущенно девoчка. - Нет-нет. Не занимаюсь. Просто… просто так. Не знаю, что на меня нашло.
- У тебя очень красиво получается, – говорю как можно дружелюбнее, но девочка как будто еще больше замыкается в себе, чувствую, что ей неприятна эта тема.
- Ты невеста Николая Германовича? – любопытствует девочка. В ответ на затронутую мной тему, задевшую ее, она задевает меня. Пусть и не нарoчно. Вряд ли девчушка знает наши с Каем перипетии…
- Нет… уже нет.
- А он сказал…
- Неважно, что ОН сказал, - отрезаю, как ножом, последнюю фразу. Если бы можно было так же легко вырезать чувства из сердца…
- Кстати, а почему Николай Γерманович? Так официально? Я думала, вы родственники?
- Нет, – смущается девочка, ее щеки краснеют, но так она кажется ещё милее и очаровательнее. – Он меня терпеть не может, – добавляет Кристина с грустью. – Только и ждет, чтобы я убралась отсюда.
- Да? Ну этого от него можно ожидать, - я горькo усмехаюсь. – Кай может быть очень жестоким.
- Кай?
- Угу. Ты не знала? Его настоящее имя. Он такой злой, с тех пор как побывал в плену у Снежной королевы.
Кристина засмеялась, так искренне и звонко, что у меня потеплело на сердце.
- Ему очень подходит! Это ты придумала?
- Нет, не я. - В мое сердце впивается игла, когда я вспоминаю про Егора. - Один друг, который очень хорошо знал Кая.
Мы с Кристиной так увлеклись разговором, что даже не сразу заметили, что предмет нашей беседы приближается к нам быстрым уверенным шагом.
Кристина тут же поднялась и, извинившись, направилась в дом. Оставив нас наедине.
При одном его виде в душе моментальнo злость поднялась. Совершенно не хотелось с ним разговаривать. Опустила глаза в пол, спряталась в панцирь, закрылась.
