— Вижу я вовремя.
Антон открыл дверь шире и вошел в квартиру. Я не собиралась ему мешать. Повернулась к мужчине спиной и прошла на балкон, на то место, где сидела до его прихода.
Спустя пару минут Франц присоединился ко мне, сел в кресло, я ощутила его изучающий взгляд на себе. И в этот момент мне стало противно… от себя, от того, что я ущербная, и не достойна даже взгляда этого мужчины. Дотянулась до бутылки и сделала еще глоток, чтобы не расплакаться. Чтобы не стать еще более жалкой. Антон молча наблюдал за мной, за все это время он не произнес ни слова…
Когда тишина начала давить, только тогда Франц заговорил.
— Я собирался вернуться в Россию после нашего разговора.
От звука его голоса я вздрогнула, а дальнейшие слова просто вывернули меня наизнанку. Но у меня не было права жаловаться. Крепче сжала бутылку и сделала очередной глоток.
— Наверное, это правильно… Там твой дом, твои дела, — рассеянно ответила ему.
Антон подошел ко мне и, забрав бутылку, сам сделал глоток, а затем вернул ее мне обратно. Я смотрела на него немного настороженно, а он просто прислонился к косяку балкона и скрестил руки на груди. Снова эта тишина. Но если мне хотелось ее нарушить, хоть как-то, чтобы не сойти с ума, то для Франца она была комфортной.
— Об этом я и хочу поговорить с тобой, Надя. Мне некуда возвращаться.
Я удивленно посмотрела на него, совершенно не понимая о чем, черт возьми, он говорит.
— Нет. Дом, квартира, все осталось. Но там нет тебя, — он все это сказал настолько спокойно, словно заказал в кафе кофе.
Я грустно усмехнулась и начала водить пальцем по горлышку бутылки. Хотела бы и я знать, чего мне теперь хотеть или вообще что делать.
— Сейчас я вообще не знаю, где я нахожусь, Антон. Мне кажется, нет меня больше, — не надеясь на то, что поймет, тихо поговорила.
Он присел на корточки передо мной и мягко взял мое лицо в ладони. Легонько приподнял, заставляя смотреть ему в глаза. Большим пальцем провел по щеке, вытирая дорожки слез.
— Ты здесь, Лучик. Со мной. Ты слышишь, Надя?
Я закрыла глаза, наслаждаясь его близостью и теплом, и в то же время, силясь не сорваться, не поверить ему…
Отрицательно покачала головой
— Расскажи мне. Не отталкивай. Черт, мне сейчас стоит таких усилий видеть тебя такой и не иметь право даже прикоснуться.
Открыла глаза и отодвинулась от его прикосновения, прислонившись головой к стене.
— Я не сильная, понимаешь? Как же я устала.
Замолчала, и слёзы с новой силой покатились из глаз. Голос доктора Морган все так же выводил набатом приговор у меня в голове. Всхлипнула и прижала ладонь ко рту. Смотрела на Антона, на эти родные черты лица, в его зелёные глаза, которые выражали беспокойство, и в которых плескалась боль. Этот взгляд проникал в самую душу, обнажая сердце. Выворачивая…
Как сказать ему о том, что я не смогу иметь детей? После всего, после всей грязи, в которой он нашел и видел меня, добить его ещё и этим…
А затем пришла другая мысль! Может, после всего этого он оставит меня и будет жить долго и счастливо… без меня. А я буду радоваться, что у него все хорошо и медленно утопать в котле собственной боли и слез.
Сглотнула ком, мешающий говорить, и хрипло произнесла:
— Можешь не переживать о том что мы не предохранялись. Я… бесплодна.
Антон замер на несколько секунд, и все его чувства можно было прочитать в глазах. Шок, удивление… Боль…
А затем он отрезал меня от своих эмоций и закрыл глаза. Сделал глубокий вдох и, когда открыл их снова, то в них было столько тепла и нежности, что мне захотелось выть.
— Для меня это ничего не меняет, маленькая. Позволь мне быть рядом.
Я отшатнулась от него и встала с пола, отошла на несколько шагов, с неверием смотря на мужчину.
— Как ты не понимаешь?! Это меняет все! Все! Знаешь, когда врач мне позвонила, я ведь думала, что беременна… Я была так счастлива. Это было самое светлое и искреннее чувство, которое я когда-либо испытывала. Оно было таким мощным. Что может быть прекрасней, чем родить от любимого мужчины… — Антон дернулся на этих словах, но я не обратила на это внимания, снова всхлипнула, открывая душу, — ничего. Ничего не может быть прекрасней.
Повернулась спиной и замолчала. Грудь была, словно в тисках, которые не дают спокойно вдохнуть. Закрыла глаза, и уже в который раз за этот день из них покатились тихие, бесшумные слезы.
— Ты должен познать это чувство. Когда-нибудь ты станешь чудесным отцом, и мать твоего ребёнка будет счастливой женщиной.
Закрыла лицо руками, я не хотела слышать, как он уходит. Это слишком…
А спустя один удар сердца почувствовала его руки на плечах.
Антон прижал меня к своему телу. И потерся своей щекой о мою.
— Глупая, какая же ты глупая, — шепотом проговорил тот.
Я пыталась вырваться, сказать ему, что он совершает ошибку, но мужчина лишь сильнее прижал меня к себе.
Жарко, опаляя дыханием кожу и душу заговорил.
— Я уже счастлив, Надя. Это все не важно, девочка моя, поверь. Я весь твой, просто доверься мне.
Первый раз я слышала столько эмоций в голосе Франца. А затем Антон просто замер.
— Я люблю тебя, слышишь? — тихо проговорил… так тихо, но это признание просто оглушило меня.
Развернул меня лицом к себе и нежно стер слезы с лица.
— Лучик, мой Лучик. Ты и я. Мы пройдем через это вместе, девочка моя.
Антон обнял меня. Сильно. Надежно. И я просто растворилась в этом ощущении. Сейчас я чувствовала себя защищенной в кольце его рук. Чувствовала, что смогу двигаться дальше, а если нужно, то Франц взвалит меня на плечи и будет двигаться вперед вместе со мной. В этом и весь Антон. Он просто приходит, лишает воли и наводит порядок в моей жизни. А по венам начинает струиться доверие. Да, я готова доверить ему свою жизнь и всю себя.
Я сколько угодно могу кричать, кусать кулаки и до боли сжимать собственное сердце, обманывать себя в том, что он мне не нужен. Что я научилась жить без него… но это не так. Это все враки. Он — мой пульс.
Я люблю его. Моя любовь к нему мучительная. Горько-сладкая. Она пропитана радостью и болью, нежностью и разочарованием, страхами и улыбками, адом и безумием, которыми дышат и живут два человека. Может быть это больная любовь? Мне плевать. Антон дал мне все, что я когда-либо хотела и даже больше. Я не умею по-другому любить. Только так, только до боли, до наслаждения. Это то, что я чувствую, и это чувство никуда не уйдет, оно во мне и приклеено к Антону.
Я сама потянулась к нему за поцелуем. Мне сейчас это было нужно.
Я хочу чувствовать его, чувствовать везде. Только он может дать то, что мне надо. Не спрашивая и не осуждая. Я знаю, Антон поймет.
