Её голос дрогнул, и я поспешил обнять её.
— Т-ш-ш-ш… Это должно было случиться рано или поздно, маленькая.
Я старался говорить как можно мягче, но отчётливо чувствовал её напряжение.
— Ты не понимаешь, да? Вы все не понимаете! Это мой ребёнок, мой!
Её голос поменялся. Теперь в нём была слышна злость и что-то ещё, чего я пока не мог понять.
— Но у него уже есть мать, Надя. Мы можем усыновить любого ребёнка, если ты захочешь…
Я не успел даже договорить, как она резко оттолкнула меня и вскочила с дивана. Даже в темноте я видел, как её глаза метают молнии. Как в ней зарождается злость.
— Мне не нужен любой! — голос Нади звенел от переполнявших её эмоций, — мне нужен ЭТОТ ребёнок! И я буду бороться за него, Антон.
Я прикрыл глаза, пытаясь осознать происходящее. Почему я не увидел, насколько сильно она привязана к этому мальчику? Как мог усомниться в ней? Когда открыл глаза, увидел, что Надя уходит в сторону кухни. И, чёрт бы меня побрал, если я позволю ей остаться с этим в одиночестве.
Прошел вслед за ней на кухню и прислонился к двери, смотря на то, как она подносит к губам сигарету трясущимися руками. Её пальцы дрожали, и у неё никак не получалось подкурить. С тихим чертыханьем она смяла сигарету в пепельнице и прикрыла глаза.
— Я — идиот.
Губы Нади едва заметно дрогнули, но глаз она так и не открыла. Сидела на стуле, положив голову на спинку. Тогда я подошёл к ней и опустился на корточки, так, что моё лицо было в районе её живота. Мягко взял её за руки и поднёс к губам.
— Не твой ребенок, Надя, наш, — поцеловал в раскрытую ладонь, не сводя взгляда с её лица, — теперь наш.
Надя улыбнулась и, наконец, посмотрела на меня. Её глаза светились облегчением, в них не было ни капли упрека или осуждения, которых я ждал. Она смотрела на меня, и я плавился от тех чувств, которые наполняли её взгляд.
— Почему до тебя доходит, как до жирафа, Франц?
Она продолжала улыбаться, свободной рукой проводя по моим волосам. Я даже не стал отвечать на этот вопрос. Встал с пола, поднимая её на руки, и Надя тут же прижалась к моей груди. Я зашёл с ней в спальню, уложил на постель и лёг рядом. Устроил её голову на своём плече и зарылся рукой в волосы.
— Расскажи мне про него, — сказал я мягко, — с самого начала.
Надя едва слышно вздохнула и стала говорить. Её голос был весь переполнен эмоциями. В нем был трепет, даже какое-то смущение, когда она рассказывала про ребёнка, который покорил её сердце. Я слушал, не перебивая, чувствуя, что в этот момент она делится со мной чем-то столь сокровенным, что слова здесь просто не нужны. Слушал и поражался тому, что сейчас я полюбил эту маленькую женщину ещё сильнее.
Глава 26
Когда человек считает, что больше испытаний от жизни ему не вынести, кто-то свыше посылает ему в помощь человека, который разделит с ним испытания. Нужно лишь верить и ждать. Мне повезло с Антоном. И мне не хотелось нагружать его еще больше. В свете последних событий с Дарманяном. Но Антон просто отмахнулся. Он твердо и ясно дал понять, что вопрос с Романом решен. А как именно он разрешился, я не стала спрашивать. Зачем?
Антон внимательно выслушал меня и поддержал. Я чувствовала его искреннюю тревогу о Лео. Франц смотрел на меня так, как может только он. Одним взглядом он мог заставить меня замолчать и успокоиться, сгорать от страсти или прыгать от радости.
Я боялась, что Антон не поймет меня, не разделит моего желания забрать Лео. Признаться честно, я была готова стоять на своем до конца. Доказывать свою правоту и правильность решения, переубеждать и выгрызать понимание. Никогда не смирюсь с тем, что малыш находится не у нас. Но все это не понадобилось. Я могла ничего и не говорить, Антон все понял, впрочем, как и всегда. В такие моменты я понимала насколько он опытней меня. И там, где у меня играют и берут верх эмоции, он руководствуется здравым, холодным рассудком.
Антон с утра уехал к Стиву для разрешения каких-то дел, а я уже была на полпути в офис миссис Стэнфорд, руководителю социальной службы по нашему округу. Именно она занималась вопросом опекунства, как рассказала мне Мардж. Меня подергивало от нетерпения. Понимаю, что вчера с Антоном мы договорились поехать вместе после обеда, но я не могла больше ждать. Такое ощущение, что каждая секунда неизвестности сдавливает мне горло и мешает дышать.
Отметившись в журнале посещений, я села в кресло около кабинета и стала ждать, когда меня пригласят. Миловидная секретарша средних лет через двадцать минут назвала мое имя и провела в кабинет.
— Доброе утро, — поздоровалась я с порога.
За столом сидела женщина, на вид не старше сорока. Волосы были собраны в пучок, очки придавали ей вид строгой учительницы, и на мгновение показалось, что я вернулась в детство и стою в кабинете директора из-за очередной выходки. Лиза Стэнфорд, не поднимая головы от стола, загруженного огромными стопками бумаг, спросила.
— Чем я могу Вам помочь?
Женщина замолчала, по всей видимости, пытаясь отыскать в записях мое имя.
— Надежда Зарецкая, — я подошла к столу и протянула руку для рукопожатия.
Она медленно подняла голову и посмотрела на меня изучающим взглядом. Я стояла, чувствуя себя словно на экзамене. Но спустя некоторое время Лиза ответила на мое рукопожатие и указала на стул позади меня.
— Чем могу помочь, госпожа Зарецкая?
Я села, расправила плечи и выпрямила спину.
— Я пришла поговорить с Вами о Леонардо Томпсоне.
В глазах женщины появился интерес, и она пристально посмотрела на меня.
— Какова суть разговора?
Я ответила ей, не раздумывая.
— Хочу оформить права опеки над этим ребенком.
Миссис Стэнфорд молчала, просто рассматривала меня. Не знаю, что она искала, но я не отвела взгляд и не стала показывать, что нервничаю.
Я пришла к ней с определенной целью и, пока не добьюсь того, чего хочу, никуда не уйду.
Лиза достала папку с именем Лео на ней и начала просматривать.
— Надежда, — спустя некоторое время женщина устало прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла, — не буду ходить вокруг да около и притворяться доброй женщиной. Вам сколько лет? Двадцать, двадцать три? В последнее время, видимо, в вашей молодежной среде модно брать на попечение какого-нибудь обделенного судьбой ребенка. Сделать из него игрушку, а потом, наигравшись, выкинуть за ненадобностью. Но ни один из вас, деток, потом не думает, что будет с этим ребенком после. Этих детей уже и так наказали, им не нужно новых испытаний. А я потом бумаги разгребаю месяцами. Так что попрошу покинуть мой кабинет и советую завести собаку. Всего доброго.
Она высказала все это разом, словно заученный текст. Видимо посчитав, что разговор закончен, женщина снова обратила все свое внимание на бумаги перед собой.
