— Алексей, Никита, прекратите прыгать по кровати! Это вам не надувная горка, — строгим голосом, сбросив с себя одеяло, проговорила я.
Дети прекрасно знали, что, когда я называю их полными именами, с мамой лучше не шутить.
— Мальчики, идите сюда, — с весельем в голосе позвал их Антон.
Я открыла глаза и выжидающе посмотрела на своих мужчин.
— Надь, мы кушать хотим, — улыбаясь, произнес мой муж.
— Да! Манную кашу, — продолжил Леша.
— А папа ваЛит невкусную, — подхватил Ник.
И тут до полной картины Красавчик гавкнул в знак согласия и подвел, таким образом, итог. Затем, как по команде, мальчики подбежали к кровати и начали меня обнимать и щекотать. Я засмеялась.
— Все, сдаюсь, — сквозь смех кое-как проговорила я, — сейчас встаю.
Кому нужен отдых на берегу Тихого или любого другого океана, когда дети хотят манной каши без комочков?
* * *
— Дети, давайте быстрее, сейчас приедет тетя Дебора.
Малые все никак не хотели спускаться, я слышала, что они обсуждают игрушки, договариваясь, как бы выпросить новые. Всплеснула руками и грозно посмотрела на Франца. Тот, как ни в чем не бывало, приподнял бровь.
— Что?
— Это все твое воспитание, Антон! «Не будь так строга к ним, Надежда. Папа вам все купит», — передразнила я его, — и вот, что вышло. Они даже не слышат меня.
— Алёша, Никита. Я считаю до трех и, когда я закончу, вы оба должны быть внизу. Один… Два…
И так каждый раз. Я иногда завидую Антону. Тому, как он может управлять ими. Они, открыв рты, слушают каждое его слово. Когда я жалуюсь на это маме или Милке, они лишь хмыкают в трубку.
Мы услышали сигнал гудка автомобиля Деб, и мальчики побежали в сторону двери.
— Стойте.
Быстро обняла их и проверила ингалятор для астматиков у Ника в рюкзачке. Этого малыша мы усыновили два года назад, когда с нами связалась Лиза Стэнфорд и поведала историю этого малыша. Нил. Мать бросила его в супермаркете, когда у ребенка начался приступ астмы. Сейчас ему четыре года, и за последние полтора у нас не было ни одного приступа. Как и Лешу, мы его сразу же крестили.
Антон пошел провожать их до машины, и я почувствовала, что зверски голодна. Каша на завтрак не то, надо что-то посущественней. Открыла холодильник и сделала себе огромный сэндвич с ветчиной и двумя разными сортами сыра. Странно, я сыр особо не люблю. Но как только я откусила первый кусочек, то прикрыла глаза от наслаждения. Ничего вкуснее я давно не ела. С едой я разобралась быстро и поставила чайник. Услышала, как Антон вернулся в дом.
— Ты будешь чай или что-то другое?
Крикнула ему из кухни. И через мгновение почувствовала руки своего мужа на талии. Антон перекинул мне волосы через плечо и начал целовать мою шею. По телу тут же прошла дрожь возбуждения.
— Что-то другое, — подул мне в ушко, — тебя.
Улыбнулась и повернулась в кольце его рук, смотря в любимые зеленые глаза.
— Но меня нет в меню, Франц. Я — редкий деликатес, знаешь ли, — игривым тоном ответила ему.
Антон переместил руки на спину и начал легонько поглаживать, а затем резко подхватил и усадил на столешницу, встав у меня между ног.
— Думаю, мы сможем договориться, — нагло заявил он, принимая игру.
Полез в задний карман и, ухмыльнувшись, достал из кошелька пять фунтов, положил рядом со мной.
Я приподняла бровь и посмотрела на него. Он улыбнулся своей самой сногсшибательной улыбкой и достал еще десять фунтов.
Я засмеялась и притянула его за футболку ближе к себе.
— Сегодня твой счастливый день, муж мой. Все за счет заведения.
Он начал нежно целовать меня. И с каждым касанием его губ во мне нарастала потребность. В нем. Желание сладкой, мучительной пыткой прошлось сквозь все мое тело. Антон прижал меня теснее к себе. С губ сорвался стон…
И в это же время зазвонил мой сотовый. С рычанием Антон отклонился от меня, и я, немного переведя дыхание, ответила на звонок. Закончив разговор, посмотрела на Антона и улыбнулась.
— Нам нужен выходной, но не сегодня.
Сказала и с печальным вздохом спрыгнула со столешницы. Я как раз пыталась застегнуть платье, когда из душа в одном полотенце вышел Антон. Он без слов подошел и начал помогать мне, застегивать молнию. Она подавалась с трудом.
— Завтра сяду на диету. А то за одним доешь, за вторым. И теперь мама похожа на свинку.
Франц развернул меня к себе лицом и поцеловал в висок.
— А мне нравятся новые выпуклости в нужных местах.
Почувствовала, как его рука начала подниматься вверх по ребрам. Я в шутку шлепнула Антона по руке и отодвинулась.
— Не распускайте руки, господин Франц.
Антон хмыкнул и сбросил с себя полотенце.
* * *
Я сидела в кабинете и разбиралась с бумагами. Недавно общими усилиями мы учредили фонд помощи женщинам и детям. Мы все так радовались этому. Каждый день мы чувствуем, что помогаем и даже иногда можем повлиять на судьбы детей и матерей. Это бесценно. Ровно до того момента, пока не подходит очередь ежеквартального отчета. Математика никогда не была моей сильной стороной. А сегодня, как назло в кабинете было удушливо жарко, и цифры никак не хотели считаться. Я чувствовала, что мне не хватает воздуха, легкие сдавило, словно кто-то накинул на них удавки и начал стягивать. Отодвинулась в кресле, и у меня начала кружиться голова, тело парализовало от страха, начало закладывать уши и потемнело в глазах…
В ноздри резко ударил едкий характерный запах нашатырного спирта, и я закашлялась, начала быстрее дышать, пытаясь быстрее избавиться от этого запаха. И увидела, что лежу на полу, а надо мной склонилась Мардж. Ее глаза выдавали ее тревогу.
— Девочка, ты напугала меня до чертиков. Давай, отходи, и поедем в больницу, я уже позвонила Антону.
Я попыталась сесть, но голова снова закружилась, и я легла обратно.
— Боже, Маргарет, ничего страшного не произошло. Я сейчас полежу, и все пройдет, — слабым голосом попыталась отговорить женщину.
— Нет, дорогая, полежишь ты в больнице под наблюдением врачей.
Я знала, что спорить с ней бесполезно и уже через пятнадцать минут сидела переодетая в больничный халат, и у меня брали кровь из вены на анализ, измеряли давление, которое было ниже нормы. А спустя еще пять минут в двери комнаты осмотра ворвался Антон.
— Со мной все хорошо. Правда!
Но он не слышал меня, он осматривал меня с макушки до пяток, словно мог найти что-то. А затем подошел ко мне и поцеловал в лоб. Врач начал заполнять карту, задавая различные вопросы. Я отвечала на них, все это время, держа Антона за руку. Я была уверена, что это просто обморок, но внутри поселилась тревога, она, как назойливая муха, жужжала внутри, не замолкая. Всегда одна мысль: а что, если? Но я запретила себе думать об этом.
