Бен, Нед и Карей стали рассматривать законченный рисунок. Там было всё, о чём сказал Доминик. Нед положил лапу на колено художника и просигналил Бену: «Вот это да! Как будто я смотрюсь в спокойную гладь озера. Это я, совсем как в жизни!»
Бен согласился и громко похвалил художника:
— Просто замечательно! Ты очень талантливый, Доминик!
— Да, здорово у тебя получается, — вмешалась в разговор Карей. — А меня нарисуешь?
Доминик достал плоский кусок высушенной осиновой коры и принялся рисовать на ней угольным карандашом, растушёвывая и тонируя рисунок ловкими движениями большого пальца, чтобы создать объёмное изображение. Перейдя к глазам, он присвистнул:
— Ты находчива и умна, Кэрей, у тебя вспыльчивый нрав. Всё, что ты увидишь и захочешь, должно стать твоим. Ты мошенница и воровка, но… но очень хорошенькая.
Девушка выхватила нож из-за пояса у Бена и замахнулась на художника.
— Кем ты себя воображаешь? Как ты смеешь так обо мне говорить?
Художник поднял готовый портрет.
— Смотри.
Кэрей лишилась дара речи от потрясения. Доминик запечатлел все — и её красоту, и бешеный нрав, а глаза на рисунке светились скрытым коварством. Покраснев, она схватила портрет и спрятала его под шаль.
— Теперь это моё. Я заплачу тебе, как только раздобуду денег. Твоя очередь, Бен. Давай, Доминик, нарисуй его!
На какое-то мгновение глаза Доминика встретились с глазами Бена, он пристально вгляделся в них.
Потом покачал головой и стал складывать рисовальные принадлежности в сумку.
— Нет-нет, Бена я нарисовать не смогу! Кэрей стала его поддразнивать:
— В чём дело? Что, умения не хватает? Или ты просто боишься Бена, а?
Бен отвёл глаза от Доминика — он понял, что увидел в них художник. За полвека в глазах юноши запечатлелись свирепые штормы, ревущие океаны, «Летучий голландец» и Вандердеккен, громыхающие пушки и мёртвый капитан Турон, покоящийся глубоко на дне морском. В глазах Бена отражалось все это и ещё многое другое, не связанное с земной жизнью, — наводящая трепет красота Ангела, навеки проклинающего корабль Вандердеккена и его команду.
Бен мягко отобрал у девушки нож.
— Оставь его, Кэрей. Как он может нарисовать страшные сны и кошмары? Их было немало в моей жизни. Что скажешь, Доминик?
— Слишком много для простого ликотворца, — согласился художник.
Кэрей щёлкнула пальцами.
— Ах, ты и есть Ликотворец из Сабады! Я о тебе уже слышала. Ха, мне казалось, ты должен быть похож на какого-то ужасного колдуна! Не тебя ли пригвоздили к позорному столбу в городе Сомадоре за портрет женщины, она была женой судьи?
— Меня, — кивнул Доминик. — Хотя я с самого начала вовсе не хотел рисовать эту женщину. Её муж-судья настоял на том, чтобы я сделал её портрет и чтобы на нём она была стройной и привлекательной. Бен вернул художнику нож.
— Ну, а ты что? И что же вышло?
Доминик хмыкнул.
— Я старался. Нет, честно! Но она получилась такой, как на самом деле, — жадной и ленивой. — Лицо у него посуровело. — За это судья приказал избить меня и на три дня и три ночи привязать к позорному столбу. Так что, понимаете, бывает, что мой дар оборачивается для меня жёрновом на шее.
* * *
Некоторое время они сидели молча. Кэрей начинала жалеть, что так обошлась с Домиником. Она заметила, что он мельком взглянул на корку хлеба у неё в руке.
— Слушай, Ликотворец, а у тебя в сумке есть какая-нибудь еда?
— Увы, нет, только рисовальные принадлежности, — грустно улыбнулся художник, — да ещё пустая фляга, я её держу для питьевой воды.
Девушка устремила взгляд в темноту.
— Будь здесь поблизости река или озеро, я поймала бы нам рыбу.
Нед навострил уши и просигналил Бену: «Скажи ей, я найду воду. В лесу всегда есть вода. Надеюсь, там и рыба окажется. Я просто умираю, так есть хочу!» — «Ладно, — ответил ему Бен. — Давай разыграем небольшой спектакль». Он взял флягу из сумки художника и дал понюхать её Неду, а сам сказал Кэрей:
— Смотри внимательно. Ну-ка, Нед, хорошая собака! Где тут вода? Найди-ка нам воду, парень!
Чёрный Лабрадор хмыкнул про себя: «Как будто я не знаю, да? Надо произвести на них впечатление», — он медленно пошёл прочь, принюхиваясь к земле и к воздуху.
Бен повернулся к Кэрей.
— Пойди с ним. Он найдёт воду.
Девушка пришла в восторг.
— Хороший Недди, старина… Ой, я хотела сказать, хороший Нед. Прости.
Нед и Кэрей скрылись в темноте.
Бен поверх огня взглянул на Доминика.
— Я рад, что ты не стал меня рисовать. И всё-таки что ты увидел?
Ликотворец из Сабады отвёл глаза.
— Слишком много всего, друг мой, слишком много. У меня своих бед выше головы, так что не стоит взваливать на себя ещё и твои. Я увидел в твоих глазах то, чего даже во сне не видел. Как это получилось, что мой ровесник за те же годы столько всего пережил? Нет, Бен, мне этого не понять, давай не будем говорить об этом. Оставь при себе ваши тайны. Поверь мне, я буду преданным другом для вас обоих.
Бен с благодарностью пожал художнику руку.
— Спасибо, Доминик. Я знаю, ты будешь верным другом. Ну так вот, надеюсь Нед и Кэрей скоро найдут воду. Завтра отправимся все вместе, вчетвером, на ярмарку в Верон. А пока давай немного насладимся миром и покоем без нашей свирепой подруги.
— Да, она свирепая и вспыльчивая, это так, — улыбнулся Доминик. — Но сердце у Кэрей доброе. Я это знаю.
На них по-прежнему падали редкие капли дождя, но обоим было спокойно и уютно в их маленьком убежище из света и тепла.
* * *
Бен и Доминик дремали почти целый час, когда их разбудили вернувшиеся Нед и Кэрей. Девушка и пёс, очень довольные собой, толкаясь и дурачась, подбежали к костру и высыпали свою добычу на плоский камень. Кэрей промокла до нитки, но вопила от восторга, а Нед, отряхиваясь от воды с тихим лаем, беззвучно докладывал Бену: «Рыба! Ты только взгляни на этих красавиц! Одну из них поймал я сам!»
Кэрей занялась четырьмя жирными краснопёрками, они были нанизаны на толстую камышину, проткнутую сквозь их жабры.
— Дай-ка мне нож, Ликотворец. Знаешь, Бен, твой Нед отличный рыбак, поймал самую крупную рыбу.
Пока Кэрей хлопотала, Нед сообщал Бену: «Ты бы только видел её, дружище, эти рыбы плыли прямо ей в руки, а она немного повозится с ними — и выбрасывает на берег. Если дружить с Кэрей, голодным не останешься!»
* * *
Бен давно не спал так безмятежно, от догорающих головешек было тепло, Нед растянулся рядом, их окружало спокойствие и тишина лесной ночи. Ему не снились кошмары, не мерещился Вандердеккен, ведущий по штормовому морю проклятый Богом корабль. Сон Бена был окрашен розоватым туманом. Откуда-то издалека до него донёсся голос Ангела — ясный, тихий, но настойчивый:
