– Ты жестокий… И понимаешь только так… – произнесла еле слышно.
– А ты очень смелая, раз связалась со мной!
– Кто ещё с кем связался?! – недоуменно выдохнула, – Это ты вообще-то не даешь мне спокойной жизни уже целую неделю!
– Потому что мне нравится с тобой играть! Между нами гораздо больше общего, чем ты думаешь… А ещё, кто-то должен быть жестоким. Без этого мужчине не прожить. А ты должна быть женственной и всёпрощающей! – парировал он спокойно, плавно выписывая большим пальцем круги на моей ладони.
– Некоторые вещи прощать нельзя… – просипела, стараясь не реагировать на его чувственные поглаживания.
Сами не заметили, как дошли до знаменитого собора Парижской Богоматери, воспетого еще Виктором Гюго. Наверное, в этом и заключалось истинное Парижское волшебство – идти и забывать о часах. Мы с отцом жили в Латинском квартале города – Нотр Дам будил нас звоном своих колоколов каждое утро, и не заметить очарования, его стати, той энергии, которая исходила от старинного сооружения – было невозможно.
– Кроме шуток, но я тот, кого тебе стоит опасаться! – сказал Эрик, останавливаясь и удерживая в руках оба моих запястья.
– Это ещё почему?
– Я на особой диете! – прошептал, чуть притягивая меня к себе, парализуя черными, словно грозовые облака, глазами.
– Только не говори, что ты как Эдвард Кален из «Сумерек»?! – постаралась отшутиться, но ощущение его близости и уверенных прикосновений медленно сводили с ума.
– А знаешь, почти в точку! Разница лишь в том, что Эдвард пьёт кровь, а я питаюсь исключительно женскими сердцами! И твоё сердечко такое миленькое и аккуратное, хотел бы заполучить и его… – Эрик плавно провёл языком по своей нижней губе, на что я издала нервный смешок.
– Только вот у меня, в отличие от Беллы, аллергия на парней с подобными вкусовыми пристрастиями!
– Ну да, я заметил. Тебе нравятся пресные! Например, мой братишка! Ты любишь скучных и однообразных… – в этот момент его руки опустились на мою талию. Тихонько ахнула, возведя взор к знаменитым горгульям Нотр Дама, по приданию, они охраняли вход от злых духов.
Собор Парижской Богоматери поздно вечером казался особенно мрачным и готическим. Глядя на него, сразу стало как-то жутковато. Нервная дрожь разливалась по телу еще и от того, что мы с Эриком стояли слишком близко друг к другу. Его мощная грудь взволнованно опускалась в такт каждому вздоху. Отчего-то не могла отвести взгляда от этих ритмичных подрагиваний развитой мускулатуры парня. Высокий и смуглый, он послал в меня дразнящий взгляд, а затем вдруг резко притянул к груди, смыкая руки замком на пояснице.
– Я люблю это произведение Гюго… – сказал глухо, подавив тяжелый вздох.
– Неужели ты его читал? – хмыкнула, стараясь скрыть своё смущение.
– Une beauté transforme un homme en esclave… (В раба мужчину превращает красота…) – прошептал, и я заметила, как подрагивает кадык у него на шее.
Мои щёки вспыхнули от волнения, впервые видела Эрика таким задумчивым и романтичным.
– Но особенно мне нравится другая строчка из знаменитого монолога Горбуна… Догадываешься какая? – дыхание перехватило, и я нервно помотала головой, не в состоянии подобрать правильных слов.
– Ô Lucifer! Oh! Laisse-moi rien qu'une fois… (Я душу дьяволу продам за ночь с тобой…)
Наши взгляды растворились друг в друге, и Эрик болезненно улыбнулся, сосредоточив своё внимание на моих губах.
– Хочешь, спою колыбельную перед сном? – замерла, почувствовав, что он крепче обнял меня.
Ресницы опустились вниз, и я так и не осмелилась больше посмотреть ему в глаза. Тоже самое, что заглянуть в черную дыру – сразу затянет глубоко в себя, и выбраться уже будет невозможно. И тогда за колыбельной последует сказка на ночь, после чего она превратится в мой ночной кошмар…
– Нет, Эрик, тебе медведь на ухо наступил, так что обойдемся без колыбельных… – ответила, судорожно вздохнув.
– Просто знай, если заскучаешь ночью, я всегда готов приехать и развеселить тебя, котик! – наклонился, прошептав у самого краешка моего уха, невзначай задевая языком маленькую мочку.
– Котику не бывает скучно! Да и, если такое всё же произойдет, я наберу другой номер…
– Какая ты жестокая… – его искушенные губы опустились на мою шею, и чуть прикусили кожу.
– Аха… – тихий стон слетел с губ, растворившись в вечерней прохладе.
Соски болезненно напряглись, проступая через ткань тонкого платья, а в крови начало разливаться дикое желание умелых прикосновений…
– Но я осмелюсь попросить перемирия… – промолвил Уильямс, после чего сложил губы трубочкой и подул на место укуса.
У меня пересохло во рту, коленки начали подкашиваться. Теплое дыхание на прохладной коже отдалось вереницей сладостных мурашек между ног. Ощутила, как моя плоть увлажнилась, в нижних губках словно начал зарождаться ток…
Эрик продолжил обводить место укуса языком. Вниз – вверх. Вниз – вверх. Предательски медленно и чертовски умело, в то время как я изнывала от жажды его невероятных поцелуев. Всё бы простила, только бы снова ощутить их вкус у себя во рту…
– Ты точно ведьма… – прошептал мой спутник без тени иронии в голосе.
Я уже еле стояла на ногах. Нетерпеливо покусывая губу, мои руки сами потянулись вперед, нежно смыкаясь на его крепкой шее. Чувствовала жар, исходящий от мощного тела жеребца. Громко втягивала ноздрями запах терпкого мужского парфюма, балдея от цитрусового геля для душа, которым пахли его чистые волосы.
А еще эта смуглая бархатистая кожа источала еле уловимый запах молока. От феерии ароматов у меня перед глазами всё плыло. Флюиды нашего желания буквально растекались по воздуху, заполняя собой пространство перед мистическим собором.
Когда Эрик отстранился от моей шеи, подняла взгляд наверх, погружаясь с головой в манящую бездну чуть раскосых карих глаз. Падая в самую беспросветную глубину, увидела в них лютое желание, умиротворяющую нежность и яростную борьбу с самим собой.
– Я не понимаю, что происходит… – сказал в полголоса, перемещая свои ладони всё ниже и ниже…
Кажется, он понятия не имел, какого черта снова примчался после моей выходки. Вот только я без труда определила ответ, а затем промолвила дрожащими губами…
Глава 9
POV. Эрик
– Я слышу… – Селеста прислонила голову к моей груди. Запах спелых персиков защекотал ноздри, когда я, гулко вытолкнув воздух из легких, прошептал.
– Слышишь что?! – девушка захихикала, приложив ладонь туда, где бьется моё сердце.
– Слышу, как неровно ты дышишь ко мне… – ясные голубые глаза, насыщенного василькового оттенка, смотрели с такой детской непосредственностью, нанося очередной удар с ноги мне в самое сердце.
