– Хорошо, Джейн. Мы будем осмотрительны. Я в вашем распоряжении. Я буду в королевской ложе капеллы в одиннадцать. Прошу вас, приходите, мне нужно поговорить с вами приватно.
Последовала пауза, они разошлись в танце, потом снова соединились.
– Я приду, – тихо проговорила Джейн, внутренне терзаясь, правильно ли поступает.
Конечно, король не станет порочить ее честь в святом месте.
Он ждал ее в тускло освещенной ложе – высокий, статный, с непокрытой головой. Он поклонился ей, этот властный муж, у ног которого распростерлось целое королевство. Она сделала реверанс, и он предложил ей сесть рядом с ним на скамью.
– Я так рад, что вы пришли. – Генрих взял ее руку. – Ваш смиренный поклонник полон благодарности вам за такую милость.
– Сэр, я не изменила решения. Я не могу быть вашей возлюбленной. Вы женаты, и это будет неправильно. Но я стану вам другом.
– Другом? – Генрих выглядел ошеломленным. – Джейн, я думаю, вы не поняли. Я стану вашим слугой. И не потребую от вас ничего, что может задеть вашу честь. Моя прекрасная леди, я люблю вас!
Любит? О таком она даже не мечтала!
Джейн заглянула ему в глаза, но не смогла прочесть в них ничего, кроме искренности и томления. Однако она слышала, что мужчины часто ошибочно принимают похоть за любовь или заявляют о любви, чтобы добиться своего от женщин. Надо быть осторожной.
– О сэр! – выдохнула она, наклонив голову. – Я этого не стою.
Вместо ответа он взял ее руку и страстно поцеловал.
– Никто не достоин любви больше вас! – сказал он. – Это я, Генрих – мужчина, а не король, ищу вашего снисхождения, будучи недостойным.
Она не знала, как отвечать. Было ясно: на что бы она ни согласилась сегодня вечером, это должно остаться тайной. Нельзя допустить, чтобы Екатерина услышала о ее предательстве. Королева могла не оценить истинных мотивов своей бывшей фрейлины. Джейн сама едва отдавала себе в них отчет. Они не были полностью альтруистичными: нельзя сказать, что госпожа Сеймур оказалась невосприимчивой к чарам короля и к тому же не понимала, какие выгоды это сулит ее семье. А если быть совсем честной, то она лелеяла мысль, что обретенная власть позволит ей утереть нос Анне.
Джейн посмотрела на Генриха:
– Сэр, если мы можем встречаться так, как сейчас и продолжать наши дружеские отношения втайне, не подвергаясь риску запятнать мою честь, тогда я согласна стать вашей возлюбленной. Но только по названию.
Генрих накрыл ладонью ее руку:
– Только об этом я и прошу, быть с вами вот так, как сейчас. Благодарю вас, Джейн.
Он наклонился и поцеловал ее в губы, сперва легонько, потом со страстью. Когда она отстранилась, он тяжело дышал.
– Никто еще не целовал меня так, – прошептала Джейн.
Генрих был доволен.
– Такая невинность редко встречается при дворе, моя милая.
– Я не наивна, сэр!
Король усмехнулся и погладил ее пальцем по щеке:
– Я сказал это в качестве комплимента. Такая свежая перемена.
Он снова поцеловал ее, обняв руками. Она замерла.
– Нам не следует забываться, сэр. – Джейн слышала, как эту фразу прошептала какая-то женщина в пьесе о любви в момент, когда дело дошло до точки, откуда нет возврата. Она понятия не имела, что это означает, но не хотела рисковать. – Думаю, мне пора идти. Уже поздно.
– Конечно. – Король смотрел на нее с сожалением. – Я ваш слуга, приказывайте.
Джейн поднялась, чтобы покинуть его, и он поцеловал ее в третий раз. Она подумала: надолго ли хватит его сдержанности?
После этого они встречались регулярно, обычно в ложе в капелле, иногда в неприветливом, холодном личном саду, а один раз в самой капелле, хотя там Джейн чувствовала себя неловко и уклонялась от физического контакта. Ей не приходилось сдерживать пыл короля. Он проявлял к ней нежность и мягкость, какую редко кто видел. Сам говорил, что жаждет только одного – видеть возлюбленную – и повсюду ищет ее лицо. Когда Джейн не было рядом, он чувствовал себя лишь наполовину живым. Разумеется, его никогда не удовлетворяли мимолетные поцелуи и объятия, но Джейн оставалась непреклонной. К своему удивлению, она обнаружила, что он уважает это. Она начала понимать, что он держится высокого мнения о себе как о рыцаре и привычка вести себя благородно глубоко укоренена в нем.
Джейн хотелось заговорить с ним о Екатерине и Марии, попросить о снисхождении к ним, но пока она не решалась на это. Ее власть над ним была еще слишком свежей, неопробованной. Нужно начать с каких-нибудь мелочей. Джейн неприятно было думать, что она использует его. Девушка начала испытывать к нему привязанность и что-то, как подозревала Джейн, похожее на желание; все-таки Генрих был очень красивым мужчиной и относился к ней с исключительной добротой. Это Анна выявляла и выносила на свет худшее в нем. Хорошо бы она, Джейн, смогла противостоять этому.
Но такие отношения не могли продолжаться долго, напоминала она себе. Он устанет от нее, когда поймет, что эта возлюбленная никогда не будет принадлежать ему целиком. Джейн слышала разговоры о непостоянстве Генриха, о том, что он быстро пресыщается. Она не должна забывать, что очень немногие из его любовных историй длились хоть сколько-нибудь продолжительное время.
Глава 16
1536 год
Однажды промозглым январским утром Джейн пришла по какой-то служебной надобности в покои королевы и застала Анну в слезах. Ее пытались успокоить леди Уорчестер и леди Ратленд. Леди Зуш повернулась и сердито глянула на Джейн.
– Он не приходит ко мне! – завывала Анна. – Проявляет все меньше внимания. И все это из-за вас! – Она кинула в Джейн перо.
Острый кончик оцарапал фрейлине щеку. Джейн прижала к больному месту пальцы – они окрасились кровью и чернилами. Она застыла на месте, испуганная страстностью выпада Анны и полученной раной. Все дамы смотрели на нее.
– Вы что, язык проглотили? – прошипела Анна. – Он с вами сношается, да?
Дамы вспыхнули. Ни королева, ни какая-либо еще леди не должна использовать такие слова!
– Нет, – ответила Джейн, подняв подбородок.
– Лживая маленькая сучка! – в ярости бросила Анна.
– Мадам, успокойтесь, – увещевала госпожу леди Уорчестер. – Подумайте о ребенке.
– А он думает о ребенке, когда покрывает эту распутницу?
Анна была близка к истерике.
– Мадам, я не распутница, и меня возмущает, что мою честь ставят под сомнение, – обиженно проговорила Джейн.
– Ах, как высоко мы вознеслись и как мы теперь могущественны, став любовницей короля!
– Вам ли не знать! – не сдержавшись, парировала Джейн.
Из всех людей от Анны последней она стала бы терпеть нравоучения в духе морального превосходства.
