Гиден невозмутимо отошел от дерева, чтобы оказаться подальше от россыпи белых лепестков, приветственно кивнул Вильяму и занял место возле художника. Он даже заглянул в его блокнот, удивляясь способности так рисовать.
Вильям же, поздоровавшись с Альберой, поспешил прошептать Рану пару слов:
– Гарпий спит в комнате Маркуса. Его час назад принес Гиден.
– Спит? – удивился маг, плохо представляя, как полудемон мог уснуть в неподходящий момент. Он-то хорошо знал, что Гарпий полностью контролирует свое тело.
Вильям лишь пожал плечами и тут же тихо уточнил:
– То, что Маркус так о нем печется, – это нормально? Он на нем опыты не ставит?
– Не ставит, все хорошо. Спасибо, – улыбнулся маг, искренне пожимая Вильяму руку.
Он даже не предполагал, что внезапно найдет такого сообразительного союзника.
***
Шуар метался по комнате, готовый рвать на голове волосы. Новость о том, что Гиден принес Гарпия, выбила из него остатки самообладания.
«Что он творит? – подумал мужчина, нервно шагая то в одну сторону, то в другую. – Его же так уничтожат, и меня вместе с ним. Еще и приказа нет. Плохой знак. Может нас уже решили убрать?»
Его поток мыслей прервался. Внезапно открывшаяся дверь заставила мужчину затаить дыхание, но увидев в дверях Девила Солсо, Шуар нахмурился.
– Что тебе надо, строитель мостов?
Девил усмехнулся:
– Зашел спросить, куда подевалась твоя жена?
Шуар вздрогнул и невольно отступил, не веря своим ушам.
– Ты ее съел вместе с настоящими документами? Тут вообще знают, что ты был женат? Мне казалось, что вдовцы здесь тоже никому не нужны.
– Кто ты такой? – спросил Шуар, внимательно глядя на спокойного мужчину.
Он боялся предполагать, кто и зачем прислал столь осведомленного вестника.
– Не узнаешь? – удивился Девил. – А так? – Он снял очки, зачесал волосы назад, зловеще усмехнулся и, гордо задрав подбородок, презрительно посмотрел на собеседника.
Шуар замер на миг и тут же рухнул на колени.
– Спасите меня, умоляю! – воскликнул он, не скрывая своего отчаянья, словно это не он только что смотрел на мужчину как на врага.
Девил хмыкнул, но ответить не успел. В дверь постучали и, не дожидаясь реакции, заглянули внутрь.
– Вот вы где! – воскликнул Тед и тут же осекся. – Что это у вас тут происходит?
– Ничего, – тут же беспечно ответил Девил, пряча янтарные глаза за очками. – Шуару просто припекло порепетировать признание, а ты его смутил. Теперь он точно будет злой и испортит нам вечер своим нытьем.
Разгоряченный от волнения Шуар действительно казался злым. Поднявшись на ноги, он вскинул голову и смерил врача презрительным взглядом.
– В любом случае, – неловко прошептал Тед, – там Альбера уже пришла, а меня просили вас поторопить.
– Спасибо, – кивнув, поблагодарил Девил и обернулся: – Что ж, тебе не повезло. Придется признаваться без репетиций.
Шуар скривился. Он понимал, что созданная им репутация предполагала язвительный комментарий, только придумать его он не смог.
– Лучшее признание – это песня! – мгновенно сменил тему Тед, показывая свою гитару, на гриф которой была повязана красная лента. – Может вы приличные песни знаете?
– Прости, я только в клавишных инструментах разбираюсь, – искренне извинился Девил.
– Буржуй, – шутливо заявил врач.
– Извини, – снисходительно ответил на это строитель мостов, уводя врача подальше от раздавленного Шуара, который не мог совладать с собой.
Он думал о своей жене, которую мог спасти только хорошей работой, а в сознании роились разные воспоминания.
– Когда ты все сделаешь, он все равно убьет ее, если захочет, – сказал ему когда-то Гиден.
– Он дал слово!
Полудемон на подобное возражение лишь пожал плечами и продолжил:
– Он может даже мне приказать убить и ее, и тебя.
– И ты убьешь?
– Я люблю убивать, особенно женщин, с ними можно много чего сделать…
– Нет! – перебил его Шуар. – Ты не сделаешь с ней ничего!
Гиден презрительно фыркнул:
– Что ты бесишься? Возможно с ней уже давно все сделали. Может она даже мертва.
Для демона эти слова ничего не значили, а Шуар так и не смог найти себе места. Ему оставалось только надеяться, что слову можно верить, а хорошей работой – заслужить жизнь, если не свою, то хотя бы той, которую любил.
Чтобы взять себя в руки, ему понадобилось время, потому, когда он вышел во двор, там уже весело шумели, показательно чокаясь большими кружками кваса.
Альбера, сидевшая под деревом возле Реорана, сдержанно посмеивалась с неловких шуточек Лира.
Колин рисовал. Он успел отложить свой блокнот и, разложив разноцветные мелки, наносил короткие штрихи на деревянную доску. Только Альбера на его работе не сидела на покрывале, а раскачивалась на качелях, подвешенных прямо на ветке дерева с белой листвой. Художнику нравилось, как она смеялась, и он совсем ничего не слышал, увлекаясь своей работой.
Магесса почти расслабилась, прислонившись к стволу дерева. Между пальцами она вращала монету, подаренную Маркусом, и пыталась настроиться. Просто она понимала, что должна именно сегодня спрятать ее под корнями дерева, вложив в нее немного своей силы, если она еще хочет спасти дерево эверот. Только настрой был неподходящий. Мысли путались, потому она решила прогнать всё из своей головы музыкой.
– Тед, сыграйте нам что-нибудь, – попросила она. – Я ведь правильно помню ваше имя?
– Да, но…
Возразить Теду не позволил Лир, толкнувший его локтем в бок:
– Давай, – сказал он ободряюще. – Покажи свои таланты.
– Ладно, – неохотно согласился рыжеволосый мужчина и все же взял гитару.
Длинные пальцы сразу зажали аккорд, пробежали по струнам, создавая мелодию. Мгновение мужчина, видимо думая, наигрывал что-то невнятное, а когда все внимание сосредоточилось именно на нем, заиграл быструю веселую мелодию, от которой хотелось пойти в пляс, а потом запел.
Альберу поразила эта песня. Веселая музыка и печальные, почти драматичные слова, странным образом переплетались в нечто новое, прежде ей неизвестное. Даже насмешливые нотки, которые проскальзывали в голосе рыжеволосого врача, не казались странными. Они дополняли историю одинокого моряка, полюбившего цветочницу в далеком порту. Альбера даже смогла забыть о своих тревогах, сжала монетку между ладошками и представила эту пару. Веселая рыжеволосая цветочница и грозный моряк с повязкой на глазу, желающий любви, но чем все закончилось, узнать было не суждено. Стоило Теду спеть о том, как мужчина уволок свою возлюбленную в темный переулок, где их никто не увидит, как песня тут же оборвалась. Вильям внезапно выдал певцу звучный подзатыльник и отобрал гитару.
