Но Уно я разрешала все. И даже сама начинала его дразнить, шутливо приказывая порадовать свою или уже не совсем свою Королеву. Я желала этого мужчину, я наслаждалась им. Мы лежали на мягкой шкуре, устилающей пол Архива, и я просила для начала сыграть мне на флейте. А сама скользила пальцами по его плечам, опускалась по твердой груди к животу и ниже. Мне нравилось баловать своего мужчину всевозможными ласками, наблюдая, как сбивается дыхание музыканта. Нравилось замечать, как темнеют его глаза…
Тогда он медленно выпускал из рук свою флейту и смотрел на меня так, будто видел впервые и не мог скрыть своего восхищения.
− Уно, я уже не такая как раньше, я отъелась и стала пышненькой. Смотри, здесь и здесь. Неужели, я все еще тебе нравлюсь?
Я нарочно открывала для его взора свою налитую грудь и оголяла ноги.
− Ты прекраснее с каждым днем, твое тело совершенно.
Конечно, я верила каждому его слову. Верила его рукам и языку… Уно умел убеждать без слов. Одним прикосновением доказывая, что я самая желанная и любимая. Чудесный дар!
Через пару недель мое самочувствие улучшилось, вернулась былая активность и желание двигаться, но вместе с тем стало слишком заметно, что Королева, так сказать, «на сносях». И что же? Ко мне стали относиться с еще большей заботой и почтением. Я порой смущенно улыбалась такому вниманию и думала про себя, что лучшего «курорта» для такого случая и не найти. К моим услугам чистейший воздух, здоровая еда и все люди вокруг спешат выполнить каждое мое желание и даже малейшую прихоть.
Просто сказка! Вот только малыш слишком быстро растет и меня немного пугает, что я не могу применить свои медицинские познания в полной мере. Уже очевидно, что маленькие кормисы развиваются иначе, так чего же мне ждать от будущего младенца? Он сразу же начнет говорить или побежит вприпрыжку? Но что толку думать на этот счет, скоро узнаю сама.
А потом начался сезон дождей. Хорошо, что Наро побеспокоился о запасах заранее. В кладовых Кормаксилона хватало пищи, а на складе топлива. Дом наш затих, затаился, как и весь мир вокруг. В маленькие слюдяные окошечки моей спальни хлестали потоки воды, в комнате был зажжен всего лишь один светильник, а мы всей кучей расположились на постели — я рассказывала дочкам сказки. Это были самые уютные и душевные вечера.
Постепенно я вспомнила множество занятных историй из книг, пересказала все виденные мною мультфильмы. Конечно, мне задавали вопросы… И я не все могла объяснить так, чтобы девчушки поняли верно. Мой прежний мир казался им чуть ли Страной, где обитают Боги, а сама я в их представлении была Мамочкой, сошедшей с Небес.
Иногда мы выходили в коридоры, и я позволяла дочкам разрисовывать стены. Наро был очень удивлен, в Кормаксилоне до сей поры был признан всего один художник, но, кажется, детское творчество растрогало и впечатлило Главного Добытчика. Из своих личных запасов он принес новые краски и кисти и сам подолгу находился с нами, даже поправляя чьи-то неумелые каракули.
А еще мы пели. У некоторых девочек оказались приятные голоса и отменный слух. Я первая задала тон, начав с самых простых детских песенок, а потом припомнила многие эстрадные «шлягеры» моего времени. Дочки быстро все запоминали, легко учились и вносили в мои истории-песни свое оригинальное видение. А как же они любили танцевать и разыгрывать сценки…
Однажды вечером в Кормаксилоне прошел первый большой концерт в истории Семьи. В общем Зале я сидела на подушках у импровизированной сцены, опираясь на грудь Уно. И я искренне поражалась тому, что мои вчерашние малышки уже вполне походили на юных девиц. Неужели прошло всего лишь два месяца…
Словно прочитав мои мысли, Уно коснулся губами моей щеки:
− Мы растем быстро и долго остаемся в поре зрелости, почти не меняясь. Скоро они смогут выбрать себе мужчин. Хотя, думаю, наставники подскажут им, на кого обратить внимание в первую очередь.
Я с неодобрением покосилась на Уно:
− Они еще маленькие! Какое может быть сватовство? Не разрешаю.
Но, что я могу запретить по большому счету? Вон, Рия уже строит глазки Кадо, а наш вояка и «перья распушил», грудь колесом. Наро тоже не останется один, кажется, он слишком много внимания уделяет Зире и она отвечает ему взаимностью. Вырастил себе жену, что тут скажешь! Так разве ж я против?
Если так дело дальше пойдет, у нас тут скоро возникнут настоящие семейные ячейки и коммуна развалится, каждый будет сам за себя. Не хочется думать о плохом, может, я все преувеличиваю и они смогут выстроить идеальные взаимоотношения в своем огромном доме.
− О чем ты задумалась? Не тревожься. Эти перемены принесут лишь добро.
− Конечно, конечно… Добро, прогресс, культура, цивилизация и все такое. А потом кто-то изобретет автомат Калашникова и водородную бомбу…
− О чем ты говоришь? Я тебя не понимаю. Ты хочешь, чтобы все было как раньше? Тебе мало одного мужчины в постели? Это легко исправить, только скажи.
− Да при чем здесь постель! Я говорила совсем о другом, но если хочешь поднять эту тему… Ты бы смирился, позови я Наро или кого-то еще на ночь в свою комнату? Скажи прямо, я хочу знать правду.
− Я дам тот ответ, что ты хочешь услышать. Я был бы очень недоволен и зол. Я бы прогнал из твоей комнаты другого мужчину.
Хочется смеяться и плакать. Но резкая боль заставляет согнуться и упасть вперед на подушки. Неужели прямо сейчас…
Почему-то Уно отнес меня в Чрево Матери, а не в мою спальню. Кажется, я сопротивлялась и кричала, чтобы не останавливали представление, девчонки так готовились, мы репетировали целыми днями и я тут устроила свой концерт. Очень не вовремя. А, может, малышу, что живет во мне, тоже стало любопытно, и он поспешил выбраться, заслышав песни и смех сородичей.
Уно уложил меня в нишу и помог избавиться от одежды. Когда в комнату забежал Наро, я даже не удивилась. Пожалуй, этих двоих мужчин я хотела даже сейчас видеть рядом. Немного страшно, но вовсе не за себя. Только бы он родился здоровым и крепким, не важно — с волосиками на голове или без них, не важно, с красноватой кожей или молочно-белой…
Это продолжалось довольно долго, но у меня были периоды краткого отдыха, и тогда я просто жалобно стонала на руках Уно. А он, стараясь скрыть свою растерянность, утешал меня, вытирая влажной тканью лицо. Только Наро проявлял чудеса сообразительности и выдержки. Добытчик пытался даже шутить и давать советы, доводя меня до приступов нервного смеха, во время очередного из них все и закончилось. Или началось… Наверно, так тоже будет верно.
Я без сил повалилась на мягкое ложе и какое-то время просто наслаждалась чувством освобождения и легкости. Но сбивчивый шепот мужчин заставил меня насторожиться.
− Уно, что такое? Пожалуйста, не молчи… Наро, покажите мне маленького. Скорее! Что с ним не так?!
Почему они медлят, Господи, я сойду с ума! Когда Уно подошел ближе, осторожно держа на руках маленький хныкающий комочек, я была уже на пределе.
