Сегодня? Купили билет и все прочее?
Она пожевала губами и неторопливо села.
— Отлично. Я вас не держу. Мне только интересно, сколько вы загребли на этой сделке.
Орфамэй принялась плакать. Я открыл сумочку и стал рыться в ней. Но ничего не обнаруживалось до тех пор, пока я, в глубине, не натолкнулся на кармашек с молнией. Расстегнув молнию, я полез туда. Там лежала ровная пачка новеньких ассигнаций. Я достал их и перетасовал, будто карты. Десять сотен. Совершенно новых. Очень славных. Ровно тысяча долларов. Неплохие деньги для путешествия.
Я откинулся назад и постукал по столу ребром пачки. Орфамэй притихла и уставилась на меня влажными глазами. Я достал из сумочки платок и бросил ей. Она промокнула глаза. При этом глядела на меня, издавая легкие умоляющие всхлипывания.
— Эти деньги дала мне Лейла, — сказала она негромко.
— Большим зубилом пользовались?
Орфамэй лишь открыла рот, и туда по щеке скатилась слеза.
— Оставьте, — поморщился я. Бросил деньги в сумочку, защелкнул замок и придвинул владелице. — Насколько я понимаю, вы с Оррином относитесь к тому разряду людей, которые могут оправдать любой свой поступок. Он способен шантажировать сестру, а когда двое мелких мошенников отнимают у него эту кормушку, подкрасться к ним и убить обоих ударом пешни в затылок. И вряд ли после этого он лишился сна. Вы мало чем от него отличаетесь. Эти деньги дала вам не Лейла. Их вам дал Стилгрейв. За что?
— Вы низкий человек, — окрысилась Орфамэй. — Подлили. Как вы смеете говорить мне такие вещи?
— Кто сообщил в полицию, что Лагарди знал Клозена? Лагарди думал, что я. Но я не сообщал. Значит, вы. С какой целью? Выкурить своего брата, который не брал вас в долю — потому что как раз тогда потерял свою колоду карт и был вынужден скрываться. Хотел бы я взглянуть на те письма, что он слал домой. Держу пари, они очень содержательны. Представляю, как он наводит фотоаппарат на сестру, а добрый доктор Лагарди спокойно ждет его в укрытии, чтобы получить свою долю добычи. Зачем вы наняли меня?
— Я не знала, — спокойно ответила Орфамэй. Снова утерла глаза, положила платок в сумочку и приготовилась уходить. — Оррин не упоминал никаких фамилий. Я даже не знала, что он потерял фотографии. Но знала, что он их сделал, что они стоят больших денег. И приехала удостовериться.
— В чем?
— Что Оррин не обманывает меня. Иногда он бывал очень зловредным. Он мог оставить все деньги себе.
— Почему он звонил вам позавчера?
— Испугался. Доктор Лагарди в последнее время был им недоволен. У него не было фотографий. Они попали неизвестно к кому. И Оррин перепугался.
— Фотографии попали ко мне, — сказал я. — И они до сих пор у меня. В этом сейфе.
Орфамэй очень медленно повернула голову, взглянула на сейф.
Нерешительно провела пальцем по губе. И снова повернулась ко мне.
— Я вам не верю, — сказала она, глядя на меня, словно кошка на мышиную норку.
— Может, поделитесь со мной этой тысячей. Получите фотографии.
Орфамэй задумалась.
— Вряд ли я могу давать вам такие деньги за то, что вам не принадлежит, — вздохнула она и улыбнулась. — Пожалуйста, отдайте их мне. Пожалуйста, Филип. Лейла должна получить их обратно.
— За сколько?
Орфамэй нахмурилась и приняла обиженный вид.
— Она моя клиентка, — сказал я. — Но обмануть ее я не прочь — за хорошую сумму.
— Я не верю, что фотографии у вас.
— Ладно же.
Я поднялся, подошел к сейфу и немедля вернулся с конвертом. Высыпал из него отпечатки и негатив на стол. Со своей стороны. Орфамэй глянула на фотографии и потянулась к ним.
Я собрал снимки в стопку и повернул лицевой стороной к Орфамэй. Когда она дотянулась до пачки, я отдернул ее.
— Мне не видно так далеко, — пожаловалась Орфамэй.
— Подойти ближе стоит денег.
— Вот уж не думала, что вы мошенник, — с достоинством заявила она.
Я молча разжег погасшую трубку.
— Я заставлю вас отдать их полицейским, — заявила Орфамэй.
— Попытайтесь.
Внезапно она затараторила:
— Я не могу отдать вам эти деньги, никак не могу. Мы — ну, мать и я — еще не расплатились с отцовскими долгами, кое-что должны за дом и...
— Что вы продали Стилгрейву за эту тысячу?
Челюсть Орфамэй отвисла, вид у нее стал безобразный. Потом она закрыла рот и плотно сжала губы. На меня глядело жесткое, суровое личико.
— Продать вы могли лишь одно, — сказал я. — Вы знали, где находится Оррин. Для Стилгрейва эта информация стоила тысячу. Вполне. Это вопрос о приобщении улик к делу. Вам не понять. Стилгрейв отправился туда и убил его. Он заплатил вам за адрес.
— Адрес ему назвала Лейла, — растерянно произнесла Орфамэй.
— Лейла так и сказала мне, — ответил я. — При необходимости она скажет всему свету, что сама назвала адрес, — если это будет единственным выходом. Лейла — чуждая условностям голливудская красотка не особенно строгих нравов. Но когда нужно выдерживать характер, тут ее ни в чем не упрекнешь. Она не из тех, кто убивает пешней. И не из тех, кто падок на кровавые деньги.
Кровь отлила от лица Орфамэй, оно стало бледным, как лед. Губы ее дрогнули, потом крепко сжались в маленький узелок. Она отодвинулась вместе с креслом и подалась вперед, чтобы встать.
— Кровавые деньги, — спокойно повторил я. — Ваш родной брат. И вы продали его убийцам. Тысяча кровавых долларов. Надеюсь, они принесут вам счастье.
Орфамэй поднялась и сделала два шага назад. Потом вдруг захихикала.
— Кто может подтвердить это? — тонким голоском спросила она. — Кто жив, чтобы подтвердить это? А кто вы такой? Никто, дешевый сыщик. — Она пронзительно расхохоталась. — Да ведь вас можно купить за двадцать долларов.
Я все еще держал в руках стопку фотографий. Чиркнув спичкой, я бросил негатив в пепельницу и смотрел, как он горит.
Орфамэй резко оборвала смех и застыла в каком-то ужасе. Я стал рвать фотографии на клочки. Затем усмехнулся ей.
— Дешевый сыщик, — сказал я. — Ну так чего от меня ждать. Братьев и сестер на продажу у меня нет. Поэтому я продаю своих клиентов.
Орфамэй замерла, глаза ее сверкали. Закончив рвать фотографии, я поджег клочки в пепельнице.
— Об одном жалею, — добавил я. — Что не увижу вашей встречи в Манхеттене с милой старой мамочкой. Не увижу, как деретесь вы из-за дележа этой тысячи. Держу пари, на это стоило бы посмотреть.
Я помешивал обрывки карандашом, чтобы они горели. Орфамэй медленно, осторожно, не отрывая глаз от тлеющего пепла, подошла к столу.
