На нем была плоская черная ковбойская шляпа с плетеным ремешком под подбородком. На нем была белая шелковая рубашка, безупречно чистая, с отложным воротником, тугими манжетами и пышными свободными рукавами. Шею обматывал черный шарф с бахромой — один конец короткий, другой свисал почти до пояса. На нем был широкий черный кушак и черные брюки — угольно-черные, на бедрах в обтяжку, простроченные золотом по боковому шву до разреза; внизу они расходились широким клешем, и вдоль разреза по обеим сторонам шли золотые пуговицы. На ногах у него были лакированные танцевальные туфли.
Сойдя с лестницы, он остановился и взглянул на меня, продолжая насвистывать.
Он был гибкий, как хлыст. Из-под длинных шелковистых ресниц смотрели глаза дымного цвета, самые большие и самые пустые, какие я видел в жизни. Черты лица тонкие и правильные, но резкие. Прямой нос, красивый припухлый рот, на подбородке ямочка, и маленькие уши, аккуратно прилегающие к голове. Кожа была того бледного оттенка, который не поддается загару.
Он встал в позу, подбоченившись левой рукой, а правой описал в воздухе изящную дугу.
— Приветствую, — промолвил он. — Чудный денек, правда?
— Для меня жарковато.
— Я люблю, когда припекает. — Заявление было решительным, окончательным и обсуждению не подлежало. Мои вкусы его не интересовали. Усевшись на ступеньку, он извлек откуда-то длинную пилочку и стал обтачивать ногти. — Вы из банка? — спросил он не подымая глаз.
— Мне нужен доктор Верингер.
Он перестал орудовать пилкой и поглядел в жаркую даль.
— Это кто такой? — осведомился он без особого любопытства.
— Хозяин здешних мест. Чего скромничаете? Как будто не знаете, черт побери. — Он снова занялся ногтями.
— Чего-то путаешь, старичок. Здесь хозяин — банк. Конфисковали — просрочена закладная, что ли. Не помню подробностей.
Он взглянул на меня, давая понять, что подробности его не интересуют. Я вышел из «олдсмобиля» и прислонился к горячей дверце, потом перешел подальше, где можно было дышать.
— И какой же это банк?
— Если не знаешь, значит, ты не оттуда. Если не оттуда, значит, тебе здесь делать нечего. Скатертью дорожка, красавчик. Катись, да поживее.
— Мне нужен доктор Верингер.
— Заведение закрыто, старичок. Читал объявление? Сюда нельзя. Какой-то лопух забыл закрыть ворота.
— Вы сторож?
— Вроде того. Кончай допросы, старичок. А то у меня характер вспыльчивый.
— И что же будет, если рассердишься — танго со мной станцуешь?
Он внезапно и ловко поднялся на ноги. Улыбнулся одними губами.
— Похоже, пора закинуть тебя в автомобильчик, — сказал он.
— Это потом. Где сейчас найти д-ра Верингера?
Он сунул пилку в карман рубашки и вытащил вместо нее что-то другое.
Быстрое движение, и на кулаке блеснул кастет. Кожа у него на скулах натянулась, в глубине больших мутных глаз вспыхнул огонек.
Он небрежно двинулся ко мне. Я отступил назад, держа дистанцию. Он насвистывал, но звук стал высоким и пронзительным.
— Драться не надо, — сообщил я ему. — Чего мы не поделили? Да и красивые штанишки могут лопнуть.
Двигался он быстро, как молния. Одним легким прыжком очутился возле меня и стремительно, словно змеиный язык, выбросил вперед левую руку. Я ожидал удара по голове и вовремя увернулся, но он, оказывается, хотел схватить меня за правое запястье. Хватка у него была что надо. Он дернул меня, я зашатался, и кастет взлетел в воздух. Тресни он меня разок по затылку, я бы очнулся в больнице. Вырываться не годилось — он заехал бы мне сбоку или по плечу. Остался бы я и без того и без другого. В такой передряге остается лишь одно.
Я поддался его рывку. Но успел сзади блокировать его левую ногу, вцепился ему в рубашку и услышал, как она рвется. Удар пришелся мне по затылку, но не кастетом. Я резко повернулся влево, перебросил его через бедро, но он по-кошачьи приземлился на ноги, пока я не успел обрести равновесие. Теперь он ухмылялся, наслаждаясь дракой. Любил свою работу. И снова кинулся на меня стремглав.
Откуда-то раздался громкий густой голос:
— Эрл! Прекрати сейчас же! Сию минуту, слышишь?
Бравый ковбой остановился. По лицу у него блуждала какая-то дурная улыбка. Он сделал быстрое движение, и кастет исчез за широким поясом.
Я обернулся и увидел плотного приземистого человека в гавайской рубашке, который, размахивая руками, мчался к нам по тропинке. Он подбежал, слегка задыхаясь.
— Ты с ума сошел, Эрл?
— Мне такого говорить нельзя, док, — мягко предупредил Эрл. Улыбнувшись, он отошел и уселся на ступеньку дома. Снял плоскую шляпу, извлек гребенку и с отсутствующим выражением принялся расчесывать густые темные волосы. Через секунду-другую он начал тихонько насвистывать.
Солидный человек в расписной рубашке стоял и смотрел на меня. Я стоял и смотрел на него.
— Что здесь происходит? — проворчал он. — Кто вы такой, сэр?
— Марло. Я ищу доктора Верингера. Паренек, которого вы называете Эрлом, решил со мной поиграть. Все от жары, наверное.
— Я доктор Верингер, — произнес он с достоинством. Он обернулся. — Иди в дом, Эрл.
Эрл медленно встал. Задумчиво осмотрел д-ра Верингера пустыми мутными глазищами. Потом поднялся по ступенькам и распахнул сетчатую дверь. Туча мух сердито зажужжала и снова уселась на сетку, когда дверь закрылась.
— Марло? — вновь обратился ко мне д-р Верингер. — А чем могу быть вам полезен, м-р Марло?
— Эрл сказал, что вы теперь не у дел.
— Совершенно верно. Я жду выполнения некоторых юридических формальностей, а затем уеду. Мы здесь с Эрлом одни.
— Очень жаль, — сказал я разочарованно. — Я думал, что у вас живет человек по имени Уэйд.
Он вскинул брови, которые могли бы заинтересовать торговца щетками.
— Уэйд? Возможно, у меня есть такой знакомый — это распространенная фамилия — но с какой стати ему здесь жить?
— Лечится у вас.
Он нахмурился. Человеку с такими бровями нетрудно нахмуриться как следует.
— Я врач, сэр, но сейчас не практикую. Какое лечение вы имеете в виду?
— Этот парень алкоголик. Время от времени сходит с копыт и пропадает. Иногда возвращается домой сам, иногда его привозят, а иногда приходится его искать. — Я вручил ему свою визитную карточку. Он ознакомился с ней без всякого удовольствия.
— Что такое с вашим Эрлом? — осведомился я. — Решил, что он Рудольф Валентине?
Он снова пустил в ход брови. Замечательное украшение. Местами из них торчали завитки дюйма в полтора длиной. Он пожал мясистыми плечами.
