— Понятно, — сокрушенно сказал он. — Но, главное, что и она этого не знает.
— Конечно, нет. Она убила их обоих.
Глава 43
Тут возникло легкое движение, и возле дивана появился Кэнди. В руке у него был складной нож. Глядя на меня, он нажал кнопку, и выскочило лезвие.
Снова нажал кнопку, и лезвие исчезло в рукоятке. Глаза у него ярко поблескивали.
— Million de pardones. Senor, — сказал он. — Я насчет вас ошибся. Она убила босса. Наверно, мне… — Он умолк, и лезвие выскочило снова.
— Нет. — Я встал и протянул руку. — Отдай нож, Кэнди. Ты всегда лишь хороший слуга-мексиканец. Они пришьют тебе это дело с восторгом. Им бы очень кстати пришлась такая дымовая завеса. Ты не понимаешь, о чем я говорю. Поверь мне. Они так все изгадили, что теперь, даже если захотят, не могут исправить. К тому же и не хотят. Из тебя вытянут признание, не успеешь ты назвать свое полное имя. И через три недели будешь уже загорать в Сан-Квентине с пожизненным приговором.
— Я же сказал — я не мексиканец. Чилиец из Винья дель Мар, около Вальпараисо.
— Дай нож, Кэнди. Я все это знаю. Ты свободен. Скопил денег. Наверное, дома у тебя восемь братьев и сестер. Не дури и уезжай, откуда приехал. Твоя служба кончена.
— Работу найти легко, — спокойно сказал он. Потом протянул руку и уронил нож мне на ладонь. — Ради тебя это делаю.
Я спрятал нож в карман. Он посмотрел на галерею.
— La Senora — что будем делать?
— Ничего. Совсем ничего. Сеньора очень устала. Жила в большом напряжении. Хочет покоя.
— Мы должны позвонить в полицию, — твердо заявил Спенсер.
— Зачем?
— Боже мой, Марло — должны, и все.
— Завтра. Забирайте свой неоконченный роман и пошли.
— Надо вызвать полицию. Существует же закон.
— Ничего такого не надо. Какие у вас улики? Мухи не прихлопнешь. Грязную работу предоставьте блюстителям закона. Пусть юристы попотеют.
Законы пишутся, чтобы адвокаты разносили их в пух и прах перед другими юристами, под названием судьи, а следующие судьи заявляли, будто первые не правы, а Верховный суд — что не правы вторые. Конечно, закон существует. Мы в нем сидим по самую шею. Нужен он только юристам для их бизнеса. Как вы думаете — долго продержались бы крупные гангстеры, если бы юристы не объяснили, как им надо работать.
Спенсер сердито сказал:
— Не в том дело. В этом доме убили человека. И не в этом дело, что это был писатель, очень крупный и известный. Это был человек, и мы с вами знаем, кто его убил. Существует же правосудие.
— Завтра.
— Вы же ее покрываете! Чем вы лучше ее? Что-то я в вас начинаю сомневаться, Марло. Если бы вы были начеку, то могли бы спасти ему жизнь. В каком-то смысле вы дали ей совершить убийство. А то, что произошло сегодня, просто спектакль, и не более того.
— Верно. Любовная сцена. Заметили, что Эйлин от меня без ума? Когда все утихнет, мы, может, и поженимся. С деньгами у нее, конечно, порядок. Я на этой семье еще ни цента не заработал. Сколько мне еще ждать?
Он снял очки и протер их. Вытер пот под глазами, водрузил очки на место и стал смотреть под ноги.
— Простите, — сказал он. — Для меня это была жуткая встряска. Достаточно страшно уже то, что Роджер покончил с собой. Но от этой второй версии я чувствую себя совершенно раздавленным, — просто от того, что все узнал. — Он поднял на меня глаза. — Могу я на вас надеяться?
— В каком смысле?
— Что вы поступите правильно… в любом случае. — Он нагнулся, взял кипу желтой бумаги под мышку. — Впрочем, не обращайте на меня внимания. Наверно, вы знаете, что делать. Издатель я приличный, но эти дела не по моей части. Ханжа я, наверно, черт бы меня побрал.
Он прошел мимо меня. Кэнди отступил, потом, быстро обогнав его, распахнул входную дверь. Спенсер вышел, бегло ему кивнул. Я двинулся следом.
Поравнявшись с Кэнди, я остановился и посмотрел ему в черные глаза.
— Без фокусов, амиго, — предупредил я.
— Сеньора очень устала, — тихо ответил он. — Пошла в спальню. Ее нельзя беспокоить. Ничего не знаю, сеньор. No me Acuerdo de nada… A sus ordenes, senor.
Я вынул из кармана нож и отдал ему. Он улыбнулся.
— Мне никто не доверяет, но я доверяю тебе, Кэнди.
— Lo mismo, senor. Muchas gracias.
Спенсер был уже в машине. Я сел за руль, включил мотор, дал задний ход и повез его обратно в Беверли Хиллз. Высадил его у бокового входа в гостиницу.
— Я всю дорогу думал, — сообщил он, вылезая. — Она, вероятно, немного помешана. Вряд ли ее будут судить.
— Ни за что не будут, — сказал я. — Но она этого не знает.
Он повозился с кипой желтой бумаги, которую держал под мышкой, кое-как выровнял ее и кивнул мне. Я смотрел, как он тянет на себя тяжелую дверь и входит в гостиницу. Потом я отпустил тормоз, «олдс» скользнул прочь от белого тротуара, и больше я никогда не видел Говарда Спенсера.
Глава 44
Я приехал домой поздно, усталый и подавленный. Был один из тех вечеров, когда в воздухе висит тяжесть, а ночные шумы кажутся приглушенными и далекими. Сквозь туман виднелась равнодушная луна. Я походил по дому, поставил несколько пластинок, но музыки почти не слышал. Казалось, где-то раздается мерное тиканье, хотя в доме тикать было нечему. Звук пульсировал у меня в голове. Я был человек-часы, отсчитывающий секунды до чьей-то смерти.
Я вспомнил, как в первый раз увидел Эйлин Уэйд, и во второй, и третий, и четвертый. Но потом ее образ расплылся. Она перестала казаться мне реальной. Когда узнаешь, что человек — убийца, он сразу теряет реальность.
Есть люди, которые убивают из ненависти, или от страха, или из корысти. Есть убийцы хитрые, которые планируют все заранее и надеются, что их не поймают.
Есть разъяренные убийцы, которые вообще не думают. А есть убийцы, влюбленные в смерть, для которых убийство — это нечто вроде самоубийства. Они все слегка помешаны, но не в том смысле, какой имел в виду Спенсер.
Было почти светло, когда я, наконец, лег в постель.
Из черного колодца сна меня выдернуло дребезжание телефона. Я перевернулся, спустил ноги, нащупывая туфли, и понял, что проспал не больше двух часов. Чувствовал я себя, как полупереваренный обед. Я с трудом поднялся, побрел в гостиную, стащил трубку с аппарата и сказал в нее:
— Подождите минутку.
Положив трубку, я пошел в ванную и плеснул себе в лицо холодной водой.
За окном раздавалось мерное щелканье. Я рассеянно выглянул и увидел смуглое бесстрастное лицо. Это был садовник-японец, приходивший раз в неделю, которого я прозвал Жестокий Джек. Он подравнивал кусты — так, как это умеет делать только садовник-японец. Просишь его прийти раз пять, он все время отвечает: «на той неделе», а потом является в шесть утра и начинает стричь кусты под окном твоей спальни.
