За столом на вращающемся стуле сидел пожилой джентльмен в темно-сером костюме с высокими лацканами и множеством пуговиц. Длинные, седые, свалявшиеся волосы спадали на уши. Над волосами, словно скала из воды, возвышалась бледная плешь. Из ушей рос пух, такой длинный, что в нем могла запутаться муха.
Под колючими черными глазками набухли темно-фиолетовые мешки, испещренные морщинами и сосудами. Щеки лоснились, а судя по цвету короткого острого носа, его обладатель в свое время любил пропустить стаканчик. Над стоячим воротничком, который не приняли бы ни в одной приличной прачечной, торчал массивный кадык, а из-под воротничка, словно мышонок из норки, выглядывал маленький крепкий узел узкого черного галстука.
— Моей юной секретарше пришлось отлучиться к зубному врачу, — сказал Морнингстар. — Вы мистер Марло?
Я кивнул.
— Садитесь, прошу вас. — Костлявая рука указала на стул напротив. Я сел. — Полагаю, у вас есть при себе какое-нибудь удостоверение личности?
Я предъявил. Пока он читал, я принюхивался к нему через стол. От старика исходил сухой, отдающий плесенью запах — как от чисто вымытого китайца.
Морнингстар положил визитную карточку на стол лицевой стороной вниз и сложил на ней руки. Колючие черные глазки пытливо ощупывали мое лицо.
— Итак, чем могу служить, мистер Марло?
— Расскажите мне про дублон Брешера.
— Ах, да. Дублон Брешера. Любопытная монета. — Он поднял руки со стола и сложил пальцы пирамидой, как какой-нибудь старинный частный адвокат, который задумался над сложным вопросом. — В известном смысле это самая интересная и ценная из всех старинных американских монет. Как вам, впрочем, хорошо известно.
— Не могу сказать, чтобы я был самым крупным специалистом в этой области.
— Вот как? — удивился он. — Вот как? Так вы хотите, чтобы я рассказал вам о золотом дублоне?
— За этим я и пришел, мистер Морнингстар.
— Золотой дублон Брешера примерно соответствует двадцатидолларовой золотой монете. Размером он в полдоллара… Почти один к одному. Монета выпущена в обращение в 1787 году для штата Нью-Йорк. Это был частный выпуск: первый монетный двор появился только в 1793 году в Филадельфии. Дублон Брешера был, стало быть, отчеканен в домашних условиях. Его изготовитель — частный ювелир по имени Эфраим Брешер, или Брешир. В литературе он известен как Брешир, а на монете стоит Брешер. Почему — сам не знаю.
Я сунул сигарету в рот и закурил — уж очень противно пахло в комнате.
— А как же, интересно, ее чеканили в домашних условиях?
— Обе половинки гравировались на стали, разумеется в обратном виде, затем штемпеля сажались в свинец. Золотые крупинки отжимались на них в монетном прессе. Потом их подрезали для подгонки к весу и приглаживали. Причем все вручную — гуртовальных машин в 1787 году еще не было.
— Затяжное, как видно, дело, — вставил я.
— Безусловно, — Морнигстар кивнул своей остроконечной белой головой. — А поскольку в то время без деформации невозможно было добиться качественной закалки, матрицы изнашивались, и их приходилось время от времени восстанавливать, что всякий раз приводило к незначительным изменениям в рисунке, которые видны только под сильным увеличительным стеклом. Иными словами, если исходить из современных методов микроскопического исследования, нет ни одной пары совершенно идентичных между собой монет. Я ясно выражаюсь?
— Да, — сказал я. — Более или менее. Сколько таких монет существует теперь и какова их ценность?
Он разомкнул кончики пальцев, опять положил руки на стол и стал их потирать.
— Сколько их сейчас, я не знаю. Думаю, никто не знает. Несколько сот, тысяча, а возможно, и больше. Но из них лишь очень немногие так и не поступили в обращение и находятся в отличном состоянии. Такие монеты обычно стоят не меньше нескольких тысяч. В настоящее время из-за девальвации доллара не поступившая в обращение монета, попади она к опытному перекупщику, может легко принести десять тысяч, а то и больше. Разумеется, для этого необходимо знать историю монеты.
— А-а, — протянул я, медленно выпустив из легких дым и отмахнув его ладонью от сидевшего напротив старого джентльмена. Он явно не курил. — А без истории и опытного перекупщика сколько?
Он пожал плечами.
— Если история монеты неизвестна, значит, она, скорее всего, приобретена незаконно. Украдена или добыта обманным путем. Хотя и вовсе не обязательно. Иной раз редкие монеты оказываются в самых неожиданных местах. В допотопных железных сундуках, в тайниках старых домов Новой Англии. Но случается так не часто, уверяю вас. Хотя и бывает. Я знаю одну очень ценную монету, которая во время реставрации старого дивана выпала у него из подкладки. Диван этот девяносто лет простоял в одной и той же комнате одного и того же дома в городе Фолл-Ривер, штат Массачусетс. Никто не знал, как туда попала монета. Но в принципе всегда может возникнуть подозрение в краже. Особенно в здешних местах.
Отсутствующим взглядом старик вперился в потолок. Этот умеет хранить тайны — во всяком случае, свои собственные.
Перевел глаза на меня и сказал:
— С вас пять долларов.
— Что вы? — переспросил я.
— С вас пять долларов.
— За что?
— Не валяйте дурака, мистер Марло. Все, что рассказал вам я, можно было узнать в библиотеке. Прежде всего из «Описи» Фосдайка. Вы же предпочли обратиться ко мне. За это я и беру пять долларов.
— А что будет, если я не заплачу?
Он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. На губах играла, легкая улыбка.
— Заплатите, — сказал он.
И я заплатил. Достал из бумажника пятерку, встал и, перегнувшись через стол, аккуратно положил ее перед ним. Погладил бумажку кончиками пальцев — как котенка.
— Пять долларов, мистер Морнингстар, — сказал я. Он приоткрыл глаза и посмотрел на деньги. Улыбнулся.
— А теперь, — сказал я, — поговорим о том дублоне Бретера, который вам пытались продать.
Он чуть шире открыл глаза.
— Разве кто-то пытался продать мне дублон Брешера? Зачем?
— Затем, что им нужны были деньги, — ответил я. — И они не хотели, чтобы им задавали слишком много вопросов. Они знали или выяснили, что вы занимаетесь монетами и что дом, в котором находится ваша контора, — грязная дыра, где может произойти все что угодно. Они знали, что ваш кабинет в самом конце коридора, что вы пожилой человек и не станете делать лишних движений — здоровье не позволяет.
— Что-то они у вас слишком много знали, — сухо сказал Элиша Морнингстар.
— Не больше, чем нужно для дела. Как и мы с вами. А выяснить все это ничего не стоит.
Он сунул мизинец в ухо, поковырял в нем и извлек оттуда комочек темной серы. Небрежно вытер палец о пиджак.
