Я положил бумагу на стол.
— Как-то ночью, когда он был здесь, этот листок выпал у него из кармана, — пояснил Морни. — Дней десять назад. Эдди своей изящной ножкой наступил на бумагу, и Венниер не заметил, что обронил ее.
Я посмотрел на Прю, потом на Морни, потом на свой большой палец.
— Так вы полагаете, я знаю, что это такое?
— А я-то считал вас дельным сыщиком. Думал, сами разберетесь.
Я опять взглянул на бумагу, сложил ее и сунул в карман.
— Просто так, надо думать, вы бы мне ее не дали.
Морни подошел к черному хромированному сейфу у стены и открыл его. Вернулся к столу с пятью новенькими сотенными бумажками, держа их веером, как игральные карты. Аккуратно сложил их в стопку, перетасовал и бросил передо мной на стол.
— Вот ваши пять сотен. Если избавите мою жену от Венниера, то получите еще столько же. Мне безразлично, что вы будете делать и как. Главное — результат.
Я потыкал пальцем в новенькие, хрустящие кредитки. Потом отодвинул их от себя.
— Заплатите, когда будет за что, — сказал я. — А сегодня, в качестве аванса, дайте мне поговорить с мисс Конквест.
К деньгам Морни даже не прикоснулся. Поднял квадратную бутылку и налил себе еще бренди. На этот раз налил и мне. Подвинул стакан через стол.
— А что касается убийства Филлипса, — сказал я, — ваш Эдди одно время следил за ним. Не скажете зачем?
— Нет.
— Понимаете, в таких делах выдать может кто угодно. Стоит убийству попасть в газеты, и никогда неизвестно, что выплывет. А вы подумаете на меня.
Он пытливо посмотрел на меня и сказал:
— Не подумаем. Поначалу я был с вами немного резок, но вы себя неплохо проявили. Я вам доверяю.
— Благодарю. Может, скажете, зачем вы велели Эдди запугивать меня по телефону?
Он опустил глаза и постучал по столу:
— Мы с Линдой старые друзья. Мердок-младший приезжал сюда сегодня днем. Сказал Линде, что вы работаете на старуху Мердок. Линда передала мне. Что у вас сейчас за работа, я не знаю… Но раз вы говорите, что разводами не занимаетесь, значит, старуха вряд ли могла поручить вам что-нибудь в этом роде. — Тут он поднял глаза и пристально посмотрел на меня.
Я тоже пристально смотрел на него и ждал.
— Я просто люблю своих друзей, — заключил он. — И не хочу, чтобы к ним вязались сыщики.
— Мердок должен вам деньги, не так ли?
Морни нахмурился:
— На такие вопросы я не отвечаю.
Он допил бренди, кивнул и встал:
— Сейчас пришлю к вам Линду. Забирайте деньги.
Он направился к двери и вышел. Эдди Прю расправил свое долговязое тело, встал, вяло и бессмысленно улыбнулся мне и поплелся за Морни.
Я закурил еще одну сигарету и опять взглянул на счет компании по поставке стоматологического оборудования. Что-то слабо шевельнулось в памяти. Подошел к окну и посмотрел на долину. По направлению к большому дому с освещенной башней из стекла и бетона взбиралась в гору, петляя на поворотах, машина. Освещенная фарами дорога сворачивала к гаражу. Фары погасли, и в долине стало как будто бы еще темнее.
Было очень тихо и довольно прохладно. Оркестр находился, по-видимому, где-то у меня под ногами. Музыка звучала приглушенно, и расслышать мелодию я не мог.
У меня за спиной на пороге появилась Линда Конквест. Закрыла за собой дверь, остановилась и посмотрела на меня холодными темными глазами.
19
Она была похожа и не похожа на свою фотографию. Круглый наглый рот, короткий нос, большие нахальные глаза, темные волосы с четкой белой линией пробора посредине. Поверх платья белая куртка с поднятым воротником. Руки в карманах куртки, во рту сигарета.
Выглядит старше, чем на фотографии, взгляд жестче, а губы, кажется, забыли, что значит улыбаться. Они улыбались, когда пели — искусственной, фальшивой улыбкой. А в жизни были тонкими, поджатыми и злыми.
Она подошла к столу и остановилась, опустив голову, как будто считала медные безделушки. Увидела хрустальный графин, вынула пробку, налила себе бренди и неуловимым движением запястья отправила содержимое в рот.
— Вы Марло? — спросила она, взглянув на меня. Прижалась бедром к столу и скрестила ноги.
— Я Марло.
— Сразу говорю, у вас со мной ничего не выйдет. Так что выкладывайте свое дело и проваливайте.
— Типичный ночной клуб! — не выдержал я. — У ворот фараон, в дверях негр в золотых эполетах, полуголые разносчицы сигарет и гардеробщицы; толстый, сальный, похотливый еврей с высокой скучающей шлюхой; одетый с иголочки, пьяный, грубый босс, ругающий бармена последними словами; верзила с пистолетом за пазухой; владелец клуба с мягкими седыми волосами и ухватками второразрядного киноактера, а теперь вы: высокая смуглая дива с небрежной ухмылкой, хриплым голосом и крепкими выражениями.
— Вот как? — Линда вставила в рот сигарету и медленно затянулась. — Вы еще забыли назвать языкастого сыщика с прошлогодними хохмами и сладкой улыбочкой.
— Хотите знать, почему я решил поговорить с вами?
— Умираю от любопытства.
— Она хочет, чтобы его ей вернули. И поскорей. Иначе будут неприятности.
— Я думала… — Девушка хотела что-то сказать, но осеклась. Я заметил, как, теребя сигарету и опустив голову, она спросила с любопытством. — Что вернули, мистер Марло?
— Дублон Брешера.
Линда подняла на меня глаза и кивнула, вспоминая что-то — делая вид, что вспоминает.
— Ах, дублон Брешера.
— По-моему, вы совершенно забыли о нем.
— Да нет. Я его несколько раз видела. Говорите, старуха хочет, чтобы его ей вернули? Значит, она думает, что дублон взяла я?
— Вот именно.
— Мерзкая врунья.
— Думать — еще не значит врать. Вот ошибаться иногда случается. Она не права?
— Зачем мне ее дурацкая старая монета?
— Как зачем? Она стоит больших денег. Старуха предполагает, что вам понадобились деньги. Ведь она не из щедрых.
— Это точно. — Линда язвительно хмыкнула. — Миссис Элизабет Брайт Мердок очень щедрой никак не назовешь.
— Может, вы взяли монету назло, а? — спросил я с надеждой в голосе.
— Может, дать вам по физиономии, а? — Она затушила сигарету о медный аквариум, ножом для бумаги рассеянно проткнула окурок и бросила его в мусорную корзину.
— А теперь перейдем к более важному делу. Вы дадите ему развод?
— За двадцать пять тысяч, — ответила она, не глядя на меня. — С превеликим удовольствием.
