– Всякое бывает. Так вы рвете мои расписки?
– А какой смысл их держать, если у вас нет денег?
– Логично. Ладно, Солли… возможно, в следующий раз нам повезет больше. – И Бромхед положил трубку. Если будет следующий раз, подумал он.
Так как миссис Морели-Джонсон не ожидала его раньше пяти, Бромхед решил пригласить Гарри Миллера на ленч. Тем более что блефовать с Марксом было очень рискованно.
Отправляясь на встречу, он вновь прикинул свои шансы. Он, Гарри и Маркс примерно одного возраста. Если Гарри умрет первым, его, Бромхеда, ждут немалые неприятности, потому что Солли ничего не забывает. Если Маркс умрет первым, туда ему и дорога. Он, Бромхед, даже возложит на могилу венок. Если первым умрет он сам, вообще не будет никаких проблем.
Получалось, что его будущее всецело зависело от здоровья Гарри. Не стопроцентная гарантия безопасности, но уже кое-что.
Без пяти три Паттерсон вошел в вестибюль «Плаза-Бич» с большой коробкой глазированных каштанов, которые, как он знал, обожает миссис Морели-Джонсон. Он уже направился к лифту, когда его остановил Джордж:
– Извините, мистер Паттерсон… Мистер Лэйси хотел бы сказать вам пару слов.
– Потом, – отрезал Паттерсон. – Меня ждет миссис Морели-Джонсон.
– Речь как раз и пойдет о миссис Морели-Джонсон.
После короткого раздумья Паттерсон кивнул и зашагал по коридорчику, ведущему в кабинет управляющего.
Лэйси поднялся из-за стола, пожал Паттерсону руку.
– Я решил предупредить вас заранее. Миссис Морели-Джонсон очень расстроена. Ушла ее компаньонка.
– Ушла?
– Когда мадам спустилась на ленч в гриль-бар, она собрала чемоданы и уехала. Оставила записку. – Лэйси протянул Паттерсону сложенный вчетверо лист бумаги.
Паттерсон поставил на стол Лэйси коробку с каштанами, развернул лист, прочел:
«Дорогая миссис Морели-Джонсон!
Простите, что ухожу тайком. Пожалуйста, постарайтесь понять. Благодарю вас за всю вашу доброту. Я не вернусь. Прошу вас, не поминайте меня дурным словом.
С искренним восхищением,
Шейла Олдхилл».
Паттерсон долго смотрел на записку, потом перевел взгляд на Лэйси.
– Как неожиданно. Так… она ушла?
– Да. Забрала все свои вещи. Мадам очень расстроена.
– Я немедленно поднимусь к ней. – Паттерсон сунул записку в карман. – Я должен немедленно найти ей компаньонку. А пока, не…
– Об этом мы позаботились. Мария уже у нее.
Схватив коробку с каштанами, Паттерсон поспешил к лифту. Но пока кабина поднималась на двадцатый этаж, думал он не о том, где найти компаньонку, а о пленке с компрометирующей его записью. Где она? Почему Шейла так внезапно уехала? Взяла ли она пленку с собой? Собирается ли шантажировать его? Паттерсона словно обдало сибирским холодом.
Мария, толстая, добродушная официантка, открыла входную дверь. На ее лице отпечаталась тревога.
– Как она? – спросил Паттерсон.
– Не очень, сэр. Она на террасе.
Собравшись с духом, Паттерсон пересек гостиную и вышел на террасу. Миссис Морели-Джонсон сидела под красным с синим солнцезащитным зонтом и невидящим взором смотрела на бухту. Со сложенными на коленях руками. Впервые, наверное, Паттерсон осознал, что она очень стара. Миссис Морели-Джонсон подняла голову, уставилась на Паттерсона, затем улыбнулась.
– Не знаю, что бы я без вас делала. – Она протянула ему морщинистую руку.
Паттерсон почувствовал укол совести. Склонился над рукой, поцеловал.
– Мистер Лэйси мне все сказал. – Он поставил коробку с каштанами на стол. – Просто невероятно. Казалось, она счастлива с вами. Я ничего не могу понять… Это невероятно.
Миссис Морели-Джонсон подняла руки, затем они вновь упали ей на колени.
– А мне все ясно, – вздохнула старушка. – Она слишком молода. Думаю, она поступила правильно. Старики черпают силы у молодых. Меня обидело другое. Почему она ушла так внезапно, тайком?
– Да… – Паттерсон сел. – Я искренне сожалею. Я тотчас же узнаю, свободна ли миссис Флеминг… Она вам понравилась, не так ли?
– Понравилась… За стариками должны ухаживать старики. – Вновь поднялись и бессильно упали на колени ее руки. – Вы сделаете это для меня, Крис?
– Разумеется.
– Что-то в этой девушке мне очень нравилось, – продолжала миссис Морели-Джонсон. – Вы прочитали ее записку? «С искренним восхищением». Думаю, она не лукавила.
Паттерсон заерзал на стуле.
– В этом нет никаких сомнений.
– Да. – Миссис Морели-Джонсон нацепила очки. – Она была добра ко мне. Мне будет ее недоставать.
– Я принес вам маленький подарок… Глазированные каштаны.
Миссис Морели-Джонсон нацепила очки, наклонилась вперед, уставилась на коробку.
– Вы так добры, Крис. – Она похлопала его по руке. – Доброта в людях столь редка. Благодарю вас… вы будете вознаграждены… Вот увидите. – Она улыбнулась.
Паттерсону хотелось провалиться сквозь землю.
– Я делаю это от чистого сердца, – пробормотал он. – Я привез ваше завещание.
Старушка замахала руками:
– Это неважно, Крис. Я устроила из-за него такой переполох. Мне хотелось вознаградить ее… а теперь она оставила меня. Отвезите завещание обратно в банк.
Паттерсон подумал о Уэйдмане. Придется сказать ему, что картины Пикассо он не получит. Беспокоиться тут было не о чем. Уэйдман никак не сможет ущучить его. Он, разумеется, будет утверждать, что изо всех сил пытался переубедить старушку, но на этот раз у него ничего не вышло.
– Я сразу же свяжусь с миссис Флеминг. Если она еще не нашла нового места, я попрошу ее приехать сегодня же вечером.
– Вы можете это сделать? Как я вам благодарна. Мне она понравилась. Следовало сразу остановиться на ней… Шейла слишком молода.
Паттерсон встал.
– О, Крис…
Он посмотрел на старушку. Что еще? Гулко забилось сердце.
– Если вам не трудно, поставьте на магнитофон одну из моих записей. Мне очень грустно, а слушая музыку, я быстрее обрету душевное равновесие. Возьмите любую пленку. Все они на полке.
Паттерсон смотрел на нее, сидящую под солнцезащитным зонтиком, богатую, старую, одинокую. Есть люди, от общения с которыми не уйдешь, как бы этого ни хотелось, думал он. Старики! Богатые старики!
– Вы не должны грустить, – мягко ответил он. – С чего вам грустить?
– Поставьте мне пленку. Вы молоды. Что такое грусть, вам не понять.
Паттерсон прошел в гостиную, оглядел полку, уставленную бобинами, каждая в своем футляре, с ярлычком.
