– Пустяки, – весело ответил Паттерсон. – Главное, чтобы вы были довольны. У меня лежат несколько документов, которые вам нужно подписать. Могу я заехать завтра в одиннадцать?
– Безусловно. – И миссис Морели-Джонсон захихикала как девушка, назначившая свидание. Паттерсон скорчил гримасу. Он вел счета старушки четыре года, и эти смешки уже порядком поднадоели ему.
– Прекрасно, миссис Морели-Джонсон. Когда мисс Олдхилл приступает к работе?
– Она уже поехала за вещами.
Паттерсон нахмурился. Эта новость его не обрадовала. Как только Шейла устроится у старушки, остаться с ней наедине будет довольно затруднительно.
– Как я должен ей платить? Еженедельно или раз в месяц?
– У бедняжки нет ни гроша. Отец ничего не оставил ей. Все его деньги отошли дому для престарелых музыкантов. Меня это удивило… но артисты склонны к эксцентричным поступкам… Должна признать, и я точно такая же. – Вновь она захихикала. – Я решила платить ей сама. Дала ей денег, чтобы она приоделась. Платье у нее совсем старое. Вы знаете, как относятся в этом отеле к внешнему виду. По пути ко мне она заглянет в магазины. Я не буду обременять вас, Крис, ее хлопотами. У вас и без того дел хватает.
Глаза Паттерсона сузились. Шейла, похоже, не теряла времени даром. И полностью вышла из-под его контроля. Он не сомневался, что она уговорила старушку изменить устоявшийся порядок. Прошедшие четыре года с компаньонкой всегда расплачивался он.
– Для меня это не проблема, – ответил он. – Так я с нетерпением жду нашей завтрашней встречи, миссис Морели-Джонсон. Вам ничего не нужно привезти?
– Хорошо, что вы мне напомнили. – Она помолчала. – Захватите с собой, пожалуйста, пять тысяч долларов наличными.
Паттерсон не верил своим ушам. Наклонился вперед, уперевшись локтями в стол, крепче сжал трубку.
– Вы сказали, пять тысяч, миссис Морели-Джонсон?
– Да, пожалуйста. Я хочу иметь под рукой больше денег. Не люблю расплачиваться чеком.
– Обязательно привезу.
Еще несколько минут пришлось ему слушать щебетание старушки, пока наконец она не положила трубку. А Паттерсон задумчиво уставился в полированную поверхность стола.
Такое развитие событий ему не нравилось. Зона его влияния резко сократилась. Как это Шейле удалось убедить старушку, что ей лучше получать деньги непосредственно от нее, а не через банк? А может, он преувеличивает, и старушка до всего додумалась сама? Дала ей денег, чтобы она приоделась. Неужели старушка и до этого дошла самостоятельно, или ей помогла Шейла? Он уперся указательным пальцем в ямочку на подбородке. А теперь старушка просит привезти ей пять тысяч наличными! Вновь ему стало не по себе. Раньше она никогда не просила денег. Последние четыре года он полностью контролировал ее дела. Платил налоги, вкладывал деньги в акции и ценные бумаги, вел все расчеты: с отелем, шофером, магазинами, компаньонкой…
«Я решила платить ей сама. Не буду обременять вас ее хлопотами».
Определенно, ему не нравилось столь внезапное изменение в поведении старушки. И похоже, Шейла приложила к этому руку.
Размышляя об этом, он закурил очередную сигарету. Увидел перед собой бесстрастное, спокойное лицо, голубые глаза, словно затянутые туманом, решительный рот. Услышал ровный голос: «Я всегда плачу долги». Пожалуй, решил он, тревожиться не о чем. Все это ни на чем не основанные фантазии. Старушка действительно немного эксцентрична. Подумаешь, она заплатила Шейле сама. Что в этом особенного? Главное в другом – Шейла заплатит долг.
В кабинет всунулась Вера:
– Мистер Лессинг ждет.
Паттерсон вдавил окурок в пепельницу.
– Пусть заходит. – С усилием заставил себя забыть о Шейле и переключился на текущие дела.
Джек Бромхед последние пять лет служил шофером у миссис Морели-Джонсон. Старушка немного побаивалась его, но и гордилась тем, что у нее такой шофер. Пятидесяти пяти лет от роду, высокий, стройный, благородной наружности, с густыми, отливающими серебром волосами. Когда-то миссис Морели-Джонсон побывала в Кантербюри, в Англии, и увидела епископа, идущего по главной улице. Кротость его лица, достоинство, с которым он держался, белоснежные волосы произвели на нее неизгладимое впечатление. Те же чувства возникли у нее, когда агентство по найму прислало ей Бромхеда. Ее прежний шофер внешне ничем не выделялся, изрядно ей надоел и искренне полагал, что «Кадиллак» – единственный достойный уважения автомобиль.
Бромхед представил безупречные рекомендации. Недавно прибыл в Америку, англичанин. Сказал ей, что был шофером герцога Сассекского. Его уверенность в себе, рекомендательное письмо от герцога, импозантная внешность составили неотразимую комбинацию.
Но Бромхед спокойным, хорошо поставленным голосом пояснил миссис Морели-Джонсон, что привык водить «Роллс-Ройс». И если она предпочитает «Кадиллак», – тут последовала долгая пауза, – то он, к сожалению, отправится искать работу в другом месте.
Глядя на этого высокого, представительного мужчину, миссис Морели-Джонсон думала о том, как будут завидовать ей подруги, если у нее появится такой шофер. Ранее покупать «Роллс-Ройс» она не собиралась. В ее кругу обходились «Кадиллаками» и «Мерседесами». Но теперь идея ей понравилась. И она велела Бромхеду купить для нее «Роллс». Тот важно кивнул, чем несколько разочаровал миссис Морели-Джонсон, которая рассчитывала на более бурное выражение благодарности. А Бромхед добавил, что униформу он хотел бы заказать у лондонской фирмы «Хэйуэс и Сэтис», портных герцога Эдинбургского. Он полагал, что американские портные еще не достигли того уровня, к которому он привык. И тут миссис Морели-Джонсон не стала возражать. И даже когда пришел счет более чем на тысячу долларов, она заплатила не моргнув глазом. Еще бы, такому шоферу требовалась и соответствующая одежда.
Все ее затраты окупились в первый же день, когда к отелю «Плаза-Бич» подкатил темно-фиолетовый «Роллс», за рулем которого в серой, с черным кантом, униформе и фуражке с кокардой восседал Бромхед. Даже у швейцара, а уж он-то навидался всякого, от изумления отвисла челюсть.
А первого декабря каждого следующего года Бромхед вежливо, но твердо предлагал поменять «Роллс» на новую модель. И миссис Морели-Джонсон тут же соглашалась.
Бромхед появился у миссис Морели-Джонсон за год до того, как Крис Паттерсон начал вести все ее дела. В этом Бромхеду крепко повезло. Паттерсон, если бы он нанимал для старушки шофера, наверняка проверил бы рекомендательное письмо и без труда выяснил, что герцога Сассекского в природе не существует, а письмо – всего лишь подделка.
Из своих пятидесяти пяти лет десять Джек Бромхед провел в тюрьме за подделку документов. Английская полиция признавала в нем одного из лучших специалистов. Подделывать он мог не только документы, но и деньги, поскольку был первоклассным гравером.
Но после десяти лет за решеткой Бромхед пришел к выводу, что надо менять профессию. Захотелось спокойной жизни, но не в бедности, а с комфортом. И он решил отправиться в Америку. Машину он водил мастерски и справедливо полагал, что его импозантная внешность, английский акцент и умение подать себя произведут впечатление на богатых американцев.
