Он остановился на пороге.
– Послушай, крошка, прежде чем я уйду… Стяни трусики.
Шейла смотрела на него как на незнакомца.
– Пожалуйста, уйди, Джерри… Мне нужно собрать вещи.
Лед в ее голосе, безразличие в глазах подсказали Джеральду, что упрямством он может потерять ее навсегда. Внезапно его охватил страх. И он вышел, хлопнув дверью.
Шейла подождала, прислушиваясь к его шагам. Когда же захлопнулась и его дверь, она опустилась на кровать, среди коробок и свертков, и закрыла лицо руками.
Следующим утром, в самом начале двенадцатого, Паттерсон оставил «Уилд Кэт» у отеля «Плаза-Бич». Поднялся по мраморной лестнице к парадным дверям.
Швейцар отдал ему честь. Этот крупный, краснолицый мужчина давно привык к причудам богатых стариков, живущих в отеле.
– Доброе утро, мистер Паттерсон.
– Доброе утро, Том. – Паттерсон сдержал шаг. Он твердо уяснил себе, что с обслугой лучше поддерживать хорошие отношения. Необременительно, но иногда весьма полезно. – Как жена?
Швейцар скорчил гримасу.
– Как я, мистер Паттерсон… Не молодеем.
– О, чепуха. Кстати, насчет тех, кто не молодеет. Вы не слышали… – И он пересказал солененький анекдот, которым поделился с ним один из клиентов перед отъездом из банка. Швейцар покатился со смеху, а Паттерсон прошел в вестибюль.
И, не дойдя до лифтов, столкнулся нос к носу с Германом Лэйси, управляющим отелем. Высокий, тощий, начавший лысеть, с орлиным носом и тронутыми сединой висками, выглядел Лэйси как преуспевающий сенатор.
Мужчины обменялись рукопожатием.
– Как миссис Морели-Джонсон? – осведомился Паттерсон.
С каждым из богатых клиентов Лэйси носился как с золотым яйцом. Он чуть пожал плечами.
– Совсем ослепла. Вы бы поговорили с ней. В наши дни это совсем простая операция. А в остальном полный порядок. Она очень довольна новой компаньонкой. Я-то думаю, ей нужна женщина постарше, но миссис Морели-Джонсон она устраивает. – И он вновь пожал плечами.
– Я часто думаю, как уговорить ее на операцию, – признался Паттерсон. – Но она и слышать ничего не хочет. А вот мисс Олдхилл… Я убедил старушку взять ее. Они обе – музыканты, и я подумал, что старушке будет с ней интересно.
– Ну, не знаю. Да… вообще-то… музыканты? Действительно, в этом что-то есть.
Раскрылись двери кабины. Паттерсон вновь пожал руку Лэйси, и скоростной лифт повез его на двадцатый этаж. При мысли о том, что сейчас он увидит Шейлу, Паттерсона бросило в жар.
Он остался недоволен тем, что Шейла не позвонила прошлым днем. Он-то ожидал, что она по меньшей мере поблагодарит его, все-таки, если б не его участие, места этого она бы не получила. В итоге о результатах встречи он узнал от миссис Морели-Джонсон, а Шейла, теперь он не называл ее иначе, не нашла времени набрать его номер.
Выйдя из лифта, Паттерсон пересек маленький холл и нажал кнопку звонка. У него гулко билось сердце, ладони вспотели.
Дверь открыла Шейла:
– Доброе утро, мистер Паттерсон… пожалуйста, заходите.
Он застыл, уставившись на нее, едва узнав Шейлу в этой высокой, сурового вида женщине в очках, с непривычной строгой прической, в белой блузке с воротником стоечкой и черной юбке. Чистенькая, деловая, асексуальная, отстраненная от мира сего компаньонка.
Шейла отступила в сторону, и Паттерсон, еще не придя в себя от столь разительного превращения, прошел в прихожую.
– Это вы, Крис? – донесся через открытую дверь в гостиную пронзительный голос.
Не взглянув на него, Шейла двинулась к двери.
– Пришел мистер Паттерсон. – И подождала, пока он войдет в гостиную.
Паттерсон попытался встретиться с Шейлой взглядом, но та отвернулась и скрылась в комнате, которая стала ее кабинетом.
Миссис Морели-Джонсон сидела в большом удобном кресле. Все шесть окон светлой, просторной гостиной выходили на террасу, откуда открывался прекрасный вид на океан и город.
Хрупкая как птичка, с ярко-синими глазами и дочерна загорелым морщинистым лицом, мисс Морели-Джонсон и не пыталась скрыть свой возраст. Она, конечно, могла оплатить любые пластические операции, но полагала, что ее внутренний мир настолько богат, что она останется привлекательной для молодых мужчин, несмотря на морщины и продубленную солнцем кожу. Мужчин, разумеется, привлекала не она, но ее деньги. А тщеславие миссис Морели-Джонсон не давало ей в это поверить. Она любила бриллианты, и ее длинные холеные пальцы сверкали многочисленными кольцами. Платиновые браслеты, также с бриллиантами, украшали ее тоненькие запястья. Драгоценности, которые она надевала практически каждое утро, стоили никак не меньше трехсот тысяч долларов. Катаракта на ее глазах прогрессировала, видела она все хуже, уже не могла читать ни рукописный, ни печатный текст, но ее это не тревожило. Она все еще различала лица и с помощью сильных очков могла любоваться красотой молодых мужчин.
Вот и теперь она наклонилась вперед, уставившись на входящего Паттерсона. «Пожалуй, самый привлекательный из всех моих знакомых, – подумала миссис Морели-Джонсон. – Да еще такой обходительный, такой заботливый».
– Крис! – Она протянула руку, искрящуюся бриллиантами. – Опять вы пришли с какими-то заботами?
Резкая нотка в ее голосе огорчила Паттерсона. Видать, старушка не в духе.
– Всего лишь несколько бумаг. – Он сел рядом, предварительно поцеловав протянутую руку. Он знал, что ей это нравится. – Но сначала скажите… как вы?
– Я? – Она всплеснула руками, и от сверкающих бриллиантов по потолку побежали солнечные зайчики. – Я – старая женщина, Крис, но я не жалуюсь. У меня все в порядке, и благодаря вам я заполучила мисс Олдхилл. Мы с ней уже подружились. Она прекрасно читает, такая тихая, спокойная. Мне это особенно необходимо – тишина и спокойствие. Знаете, она принесла мне подарок. Вчера я послала ее за покупками. Ее одежда… впрочем, это неважно. Она принесла мне пластинку с концертом Бетховена для трио. Кемпф, Церинг и Фоурнер. – Она радостно улыбнулась. – Кемпф! Какой виртуоз! Я провела все утро в постели, слушала… Я так благодарна вам, Крис, что вы нашли ее для меня.
– Мне сразу подумалось, что вам она подойдет. – Надо отметить, Паттерсона удивила та легкость, с которой Шейла завоевала доверие миссис Морели-Джонсон.
Они еще немного поболтали, потом Паттерсон положил перед миссис Морели-Джонсон несколько документов, и та поставила на них свою закорючку. Паттерсон убрал бумаги и протянул миссис Морели-Джонсон стопку стодолларовых банкнотов.
– Я привез вам пять тысяч, миссис Морели-Джонсон, как вы и просили.
Старушка взяла деньги и сунула их в сумочку.
– Мне частенько требуются наличные, и мисс Олдхилл убедила меня, что их лучше всегда иметь при себе… пожалуй, она права, не так ли, Крис?
