– Джек, – коротко представился Бромхед.
– Поднимайтесь. – И положила трубку.
Бромхед одобрительно кивнул. Ни одного лишнего слова… профессионал… как он сам.
Он вошел в кабинет. С террасы доносился шум голосов. Как минимум полчаса они могли говорить, зная, что им не помешают.
– Он уехал в Лос-Анджелес. – Бромхед остановился у стола Шейлы. – Больше не будет докучать вам.
Шейла вздрогнула.
– Джерри уехал? Что случилось?
– Не будем терять времени… Он уехал и в полной безопасности. Теперь вы должны поговорить с Паттерсоном.
– Я не могу в это поверить. Джерри действительно уехал?
– Можете не волноваться из-за него. Он уехал.
Шейла глубоко вздохнула. Возможно, впервые осознала, что имеет дело с человеком, который сметет любую преграду между ним и деньгами. Подумала о Джеральде. Он, конечно, уехал по принуждению. Взглянула на Бромхеда. Бесстрастное лицо, спокойный, ничего не выражающий взгляд. Похоже, ей не узнать, что же произошло.
– Паттерсон… – напомнил Бромхед.
– Да, да. – Она постаралась забыть о Джеральде.
– С ним, я думаю, особых проблем не будет. Он на крючке. Держу пари, он уже прочитал завещание. Надеюсь, мне не нужно говорить вам, что делать дальше?
– Нет.
– Завтра он обедает у старушки. Пожалуйста, свяжитесь с ним. После обеда он сможет с девятнадцатого этажа подняться в вашу спальню, где вы и обсудите дальнейший план действий.
– Хорошо. – Она сняла трубку, набрала домашний номер Паттерсона. Ей ответили незамедлительно:
– Да?
– Крис?
– О… Шейла! Я ждал твоего звонка.
– Завтра ты обедаешь у миссис Морели-Джонсон. Когда все закончится, через девятнадцатый этаж по пожарной лестнице поднимись ко мне в спальню. Дверь будет открыта. Жду тебя.
– Будет исполнено, Мата Хари. – И Паттерсон положил трубку.
Шейла задумчиво посмотрела на Бромхеда:
– Могут возникнуть осложнения.
Бромхед покачал головой:
– Тот, кто хочет получить кругленькую сумму, артачиться не будет. Не волнуйтесь.
Эб Уэйдман, невысокого роста, ширококостный, лысеющий, и Паттерсон вышли из бара, где пропустили по стопочке на дорожку, и направились к дверям. Будучи адвокатом миссис Морели-Джонсон, Уэйдман полагал, что только он и она знают о ежегодных ста тысячах, оставленных Паттерсону старушкой. И теперь рассчитывал на Паттерсона как на будущего клиента. К тому же ему нравился этот симпатичный банкир.
– Превосходный обед. А «бордо» просто первоклассное. Да, старушка знает, как принимать гостей.
Паттерсон кивнул. Думал он о том, что через несколько минут увидит Шейлу. Он уже прочитал завещание и перестал сомневаться в том, что ему отписаны сто тысяч долларов в год. Но Шейла очень тревожила его. Разумеется, шагая рядом с Уэйдманом, он ничем не выдавал тревожащих его мыслей.
– И как она хорошо выглядит, – продолжал адвокат. Они уже прошли вращающиеся двери и вышли на ступени лестницы. – Конечно, никто из нас не молодеет. Но она еще протянет долгие годы. Вас подвезти?
– Благодарю… нет. Мне еще надо позвонить.
– Ох уж эти банкиры. – Уэйдман похлопал Паттерсона по руке. – Вечно вы чем-то заняты.
Паттерсон рассмеялся:
– Да ведь и вы не тратите время даром.
Мужчины обменялись рукопожатиями.
– Как насчет того, чтобы на следующей неделе встретиться за ленчем? – предложил Уэйдман. – Я скажу секретарю, чтобы она согласовала день.
– Я с удовольствием. Спасибо.
Уэйдман махнул сигарой.
– Тогда до следующей недели.
Паттерсон наблюдал, как он тяжело спускается к сверкающему «Кадиллаку». Шофер открыл дверцу, Уэйдман обернулся и помахал на прощание рукой. Паттерсон ответил тем же. Он без труда понял, почему его пригласили на ленч. Уэйдман смотрел в будущее: грех упустить богатого клиента. Но деньги-то он еще не получил. С этими мыслями Паттерсон вернулся в вестибюль отеля и вошел в кабину лифта, чтобы подняться на девятнадцатый этаж. Лифт уже работал в автоматическом режиме, поэтому Паттерсон мог не опасаться ненужных вопросов.
Джо Хэндли, ночного детектива, дежурившего в вестибюле, он и не заметил. Тот знал, что Паттерсон обедал у миссис Морели-Джонсон и, наверное, что-то забыл у нее, поэтому и вернулся. Световой индикатор, отмечающий движение лифта вверх, замер на девятнадцатом этаже. Хэндли нахмурился. Почему Паттерсон вышел на девятнадцатом, спросил он себя. Детектив держал при себе записную книжку, в которую заносил все необычное. Конечно, вполне возможно, что у Паттерсона имелась веская причина выйти этажом ниже, но поведение банкира озадачило его. Едва ли кто из четырех пожилых пар, живущих на девятнадцатом этаже, хотели бы пообщаться с ним в столь поздний час. Потом он вспомнил предупреждение Лоусона не совать нос в дела гостей миссис Морели-Джонсон, сделал пометку в записной книжке и до поры до времени успокоился.
В кабине лифта Паттерсон попытался расслабиться. Он знал, что все козыри у Шейлы. Не попади он в западню, он мог бы сказать, что безбедно доживет до конца своих дней. Но западни избежать не удалось, так что теперь предстояло за это расплачиваться. На его счету лежало порядка тридцати тысяч долларов. Он мог бы предложить Шейле полторы тысячи в месяц. Но хватит ли ей этого? Он сомневался, но размышлять о возможной сумме выкупа не имело смысла до разговора с Шейлой. Кто знает, какие у нее планы. Паттерсон уже смирился с тем, чтобы заплатить любые деньги: наследство миссис Морели-Джонсон с лихвой компенсировало все нынешние затраты.
С девятнадцатого этажа он поднялся по пожарной лестнице, вошел в приоткрытую дверь и затворил ее за собой.
Шейла сидела в кресле с книгой на коленях, в белой блузке и черной юбке, в которых встречала гостей миссис Морели-Джонсон.
– Спасибо, что пришел, – проговорила она шепотом. – Садись.
Паттерсон опустился в другое кресло, напротив Шейлы, всмотрелся в ее спокойное лицо. Ничего общего с той женщиной, что страстно отдавалась ему воскресным вечером. Шейла оставалась для него такой же загадочной, что и при первой встрече, и это не могло не тревожить Паттерсона.
– Ты прочитал завещание? – спросила Шейла.
– Прочитал.
– Хорошо. Теперь ты знаешь, что я говорила правду.
– Да.
– Ты хочешь получить все эти деньги?
Их взгляды встретились. Но лица обоих остались бесстрастными.
– Хочу.
– Отказываться от ежегодных ста тысяч, конечно, глупо. А готов ли ты отработать их?
Вот оно, внутренне напрягся Паттерсон. О Боже! Не женщина, а робот! Ни одного лишнего слова.
