Как только Уэстон вышел, я позвонил на междугородную станцию и попросил соединить меня с гостиницей «Андерсон» в Сан-Франциско. Ждать пришлось минут десять, не больше, но они показались мне бесконечными.
– Ну? В чем дело? Что нужно? – равнодушно спросила та же самая девушка в гостинице.
– Я хочу поговорить с Уилбором.
– Ничего не выйдет. Он выписался.
У меня внезапно пересохло в горле.
– Вы хотите сказать, что он уехал?
– А что же еще я хочу сказать?
– Вы не знаете, куда?
– Не знаю и знать не хочу, – девушка повесила трубку.
Я вынул из кармана носовой платок и вытер лицо и руки.
Итак, Уилбор уехал. Но куда? В Санта-Барбару? Если да, то он приедет туда не раньше двух часов дня, и я еще успею предупредить Римму. Надо только поднять трубку… Я уже протянул руку к телефону, но дверь распахнулась: в комнату вошли Джек, Уэстон и два субподрядчика. Здороваясь с ними, я взглянул на часы. Было пятнадцать минут двенадцатого. Я еще мог позвонить Римме в перерыве.
Совещание затянулось, и Джек предложил закончить обсуждение бесчисленных вопросов за ленчем.
– Вы пока идите без меня, – сказал я. – Мне нужно позвонить, а потом я присоединюсь к вам.
Но я не сразу позвонил Римме. Я сидел в одиночестве, курил сигарету за сигаретой и думал. Услышав об Уилборе, Римма, конечно, немедленно скроется, и мне, вероятно, уже никогда не удастся найти ее. И она по-прежнему будет меня шантажировать, и угроза тюрьмы постоянно будет висеть надо мной. Но тут я снова вспомнил бар Расти и все, что произошло в нем в тот дождливый черный вечер, снял телефонную трубку и назвал телефонистке междугородной станции номер Риммы. В трубке долго звучали протяжные монотонные гудки.
– Номер не отвечает, – послышался, наконец, голос телефонистки. – Возможно, никого нет дома.
– Позвоните еще раз, пожалуйста.
Снова последовало длительное ожидание, затем телефонистка сказала:
– Извините, но ваш номер не отвечает.
Я поблагодарил ее и положил трубку.
Видимо, произошло то, что и следовало ожидать. Вассари скрылся, а вместе с ним скрылась и Римма.
2
И все же еще трижды, пользуясь отлучками Уэстона, я звонил в «Бунгало», и каждый раз безрезультатно. Теперь у меня почти не оставалось сомнений, что мой чудовищный план устранить Римму чужими руками не удался. Я испытывал одновременно и радость, и вместе с тем готовился к новым неприятностям.
Через шесть дней я должен перевести Римме тридцать тысяч долларов, но не переведу ни цента. Римма обратится в полицию. Следовательно, мне уже сейчас нужно подумать, как обеспечить будущее Сариты. Я позвонил Мэттисону и спросил, не смогу ли я заехать к нему. Он любезно пригласил меня к обеду, но я под благовидным предлогом отказался: для этого у меня было совсем неподходящее настроение.
Чета Мэттисон встретила меня приветливо. Я сообщил им, что Сарите предстоит перенести еще одну операцию.
– А как у тебя с деньгами, Джефф? Операция обойдется дорого.
– Не в деньгах дело. Деньги пока есть. Дело в том, что Сарита будет нуждаться в постоянной заботе и внимании. Ей не на кого надеяться, кроме меня. Если со мной что-нибудь случится, то она останется совсем одна.
– Не совсем так, – возразил Мэттисон. – Она для нас как дочь. Если с тобой что-нибудь произойдет, то она перейдет жить к нам… Но, постой, к чему ты затеял этот разговор?
– А вот я прекрасно его понимаю, – вмешалась Элен Мэттисон. – Всякое может случиться, и мне понятна озабоченность Джеффа. – Она улыбнулась мне: – Не беспокойся, Джефф, мы обещаем тебе позаботиться о ней.
Возвращаясь домой, я впервые с того дня, как Римма начала меня шантажировать, почувствовал на душе какую-то легкость.
На следующее утро я приехал в санаторий, и доктор Циммерман сообщил мне, что Сарита продолжает поправляться.
– Не будем строить иллюзий, мистер Холлидей, но есть какая-то вероятность – повторяю, какая-то, – что мы вернем нашей больной способность двигаться.
Он проводил меня к Сарите. Как и в прошлый раз, она показалась мне очень бледной и маленькой. Она была в сознании и узнала меня, но из-за крайней слабости говорить не могла.
Мне разрешили минуты две постоять возле нее. Я смотрел на жену и с болью в сердце сознавал, что нет для меня на свете ничего дороже ее.
Все воскресенье и понедельник мы с Джеком провели на строительной площадке. Рабочие наткнулись на плывуны, и нам с большим трудом удалось справиться с ними только во вторник к вечеру. В среду и четверг мы трудились в конторе – накопилось много канцелярской работы. Каждый вечер я ездил в санаторий, чтобы обменяться с Саритой улыбками. Она по-прежнему не могла разговаривать, хотя и узнавала меня.
В пятницу часов в десять утра (в тот день я должен был перевести Римме деньги) мне позвонил Циммерман. В санаторий приехал Гудиер, и они только что осмотрели Сариту.
– Тянуть нет смысла, мистер Холлидей. Завтра операция.
Вечером я, по обыкновению, приехал навестить Сариту, к моей радости, она впервые смогла произнести несколько слов.
– Завтра тебя полностью отремонтируют, любимая, – пошутил я. – Скоро ты поправишься совсем.
– Да, Джефф… Я так хочу домой.
На обратном пути мне пришло в голову, что теперь-то Римма уже знает, что я не перевел ей деньги. Скорее всего, она переждет день-другой, а потом начнет действовать. Впрочем, в те минуты меня заботило совсем другое, мне было не до Риммы.
Операция началась на следующий день в одиннадцать утра и продолжалась четыре часа. Мы с Элен Мэттисон молча сидели в приемной. Время от времени она ободряюще улыбалась мне и тихонько гладила по руке.
Вскоре после двух часов в приемную вошла няня и сказала, что мне звонят из конторы. Операция, добавила она, заканчивается, все станет известно примерно через полчаса.
Телефон находился в конце коридора. Звонила Клара.
– Пожалуйста, извините, мистер Холлидей, но тут пришел инспектор уголовной полиции сержант Кэйри. Он хочет видеть вас.
Вряд ли нужно описывать, что я почувствовал, выслушав это известие.
– Пусть он подождет, – собравшись с силами, ответил я. – Операция закончится через полчаса. Я не смогу приехать в контору раньше пяти. Что ему нужно?
Я хорошо знал, что ему нужно. Значит, Римма уже побывала в полиции.
– Подождите, пожалуйста, у телефона, мистер Холлидей. Я сейчас спрошу у него…
В голосе Клары звучала растерянность.
Прошло несколько минут, затем чей-то мужской голос сказал:
– Говорит инспектор Кэйри из полиции города Санта-Барбара. Мне нужно как можно скорее увидеться с вами.
