Я наблюдал за ней. Интересное ощущение – так бывает, когда не видишь маленькую девочку несколько лет и вот выясняешь, что она за это время уже превратилась во взрослую женщину.
Люсиль подняла голову и увидела, что я за ней наблюдаю. Улыбнулась. Улыбка была натужная, но Люсиль сразу стала милой и желанной.
– Значит, Чес, теперь держать ответ придется нам обоим?
– Необязательно. Это мог быть просто мелкий воришка.
– Вы думаете? А мог быть и шантажист.
– С чего это вам взбрело в голову?
– Какое-то шестое чувство, – чуть поколебавшись, произнесла она. – Ведь мы с вами – идеальный объект для шантажа. Я – потому что задавила полицейского, вы – потому что пытались меня соблазнить.
Я помолчал. Такая мысль не приходила мне в голову, но сейчас, когда Люсиль высказала ее вслух, я понял, что она может быть права.
– Ну, из этого вовсе не следует…
– Не следует. Придется подождать, что будет дальше. – Люсиль пошла к выходу. – Я, наверное, поеду домой.
– Поезжайте.
На улице палило солнце. Люсиль подождала, пока я закрывал двери гаража.
– Потом вернусь и починю, – сказал я, после того как мои попытки защелкнуть замок окончились неудачей.
– Конечно.
Она зашагала по дорожке. Волосы ее блестели на солнце. Я смотрел ей вслед: сколько в ней все-таки женственности! Желтая кофточка и брючки изящно облегали эту прелестную фигурку – хоть сейчас на обложку молодежного журнала.
Она забралась в «понтиак», села прямо, как примерная школьница, положив руки на колени.
Я завел двигатель, развернулся и поехал к своему бунгало.
За короткий отрезок пути до моего бунгало мы не сказали ни слова.
Машина подъехала к воротам.
– Сейчас я выведу ваш велосипед.
– Я войду, Чес. Мне нужно с вами поговорить.
– Если нужно, пойдемте.
Мы направились к дому. Я задержался, чтобы запереть входную дверь, а она сразу прошла в гостиную.
Когда я вошел, Люсиль сидела в кресле и задумчиво глядела сквозь большое окно на песок и океан.
Я взглянул на каминные часы. Без четверти одиннадцать. Казалось, с того момента, когда Люсиль потеряла сознание у меня в объятиях, прошла целая вечность. А было это только вчера вечером. Я сел напротив и посмотрел на нее. Куда девалась очаровательная девочка, любовавшаяся собой в зеркало? Девочка, увидев которую я сразу потерял голову? Она словно нарастила новую кожу, твердую оболочку. Она была все так же хороша и желанна, но очарование молодости исчезло.
Медленно повернув голову, она взглянула на меня. Наши глаза встретились.
– Ох, какую же я кашу заварила! – вздохнула она. – Благодаря вам мне, может, и удалось бы выкрутиться, так нет же, оставила в машине этот дурацкий купальник. Значит, я теперь снова в опасности?
– Трудно сказать. – Я тщательно взвешивал слова. – Все зависит от того, кто взял купальник. Может, гараж взломал какой-нибудь воришка: а вдруг найдется что-нибудь ценное? Но в машине, кроме купальника, ничего не было. Вот он и взял его, все лучше, чем ничего.
Она покачала головой:
– Не думаю. На купальнике вышито мое имя.
Я пристально посмотрел на нее. Сердце мое учащенно забилось.
– Роджера у нас знают почти все. И все знают, как он богат…
У меня вспотели ладони. Я действительно считал, что сломанный замок – дело рук какого-нибудь воришки, но сейчас, когда Люсиль так бесстрастно и деловито выдала свою версию, я сразу насторожился.
– В конце концов, – продолжала она спокойно, не глядя на меня, – какой смысл вору уносить купальник? Кому его продашь? Нет, Чес, нас хотят шантажировать.
– По-моему, вы торопитесь с выводами…
Она нетерпеливо махнула рукой:
– Поживем – увидим. – Она медленно повернула голову и взглянула мне прямо в глаза. – Вы бы заплатили шантажисту, Чес?
– Откупаться от шантажистов – бесполезное занятие. – Я старался говорить спокойно, под стать ей, но голос звучал непривычно глухо. – Стоит один раз заплатить – и все, считайте, что вы на себя надели хомут.
– Просто мне было интересно знать. – Она принялась разглядывать свои руки, повернула их, посмотрела на ярко-красные ногти. – Я думаю, надо сказать Роджеру.
– Он ничем не сможет помочь, – отрезал я.
Она продолжала разглядывать свои руки.
– Я знаю его лучше, чем вы. Он очень дорожит своим положением, мнением окружающих. И если я расскажу ему все, как было, и что вы хотели взять всю вину на себя, я думаю, он заплатит шантажисту.
Воцарилась ледяная тишина.
– Денег у него, слава богу, хватает, – продолжала она после бесконечно долгой паузы. – Да и торговаться он умеет. Так что, думаю, дорого ему это не станет. Скорее всего, он заплатит.
– А после этого разведется с вами, – напомнил я.
– Пусть разведется, это лучше, чем идти в тюрьму.
Я вытащил пачку «Кэмел» и закурил, заметив при этом, что руки у меня совсем не дрожат.
– Может, нас и шантажировать-то еще никто не будет.
Хорошо знакомым мне жестом она приподняла волосы с плеч.
– Вы считаете, что этот человек взял мой купальник себе на память? – с преувеличенной вежливостью спросила она.
– К чему этот сарказм? Я же хочу вам помочь.
– Просто нужно реально смотреть на вещи.
– Пока ни о каком шантаже речи нет. – Меня поразила неестественная громкость собственного голоса. – Я же сказал, что вмешивать в это дело вас я не буду, а отступаться от своих слов я не привык.
Она окинула меня задумчивым взглядом:
– Значит, вы готовы заплатить за молчание?
– Кому заплатить?
– Человеку, который унес мой купальник.
– Пока это лишь плод вашего воображения, – не удержался я. – Может, никакого человека вообще нет.
– Что значит «нет»? А мой купальник, по-вашему, ушел из машины на своих ножках?
– Не исключено, что вы забыли его на пляже.
– Да нет же! – выкрикнула она, и глаза ее заблестели. – Я оставила купальник в машине – и кто-то его взял!
– Ну, пусть так. Не надо кипятиться. Это мог быть случайный воришка.
Она в упор посмотрела на меня:
– Чес, поклянитесь, что купальник взяли не вы!
– О господи! Опять вы за свое!
– Поклянитесь, прошу вас!
– Ну конечно не я!
Она силилась прочитать по моим глазам, говорю ли я правду. Я метнул на нее сердитый взгляд.
