– Нет, мы об этом не думали. Мы играли в классики и тут увидели, что Буссе исчез и что она тоже исчезла.
– И вы пошли искать Буссе?
Девочка смотрела на свои руки, сложенные на коленях, и прошла минута, прежде чем она ответила.
– Нет. Я подумала, что он где-то с Анникой. Он вечно за ней бегает. У нее нет… то есть, не было, ни брата, ни сестры, и она всегда была очень ласкова с Буссе.
– А что было дальше? Буссе вернулся?
– Да, он вскоре пришел. Наверное, он был где-то близко, но мы его не видели.
Мартин Бек кивнул. Ему хотелось закурить, но он не видел нигде в комнате пепельницу и отбросил эту мысль.
– А куда, по-вашему, ушла Анника? Буссе не сказал, где он был?
Девочка замотала головой, и длинные светлые волосы упали ей на лоб.
– Мы подумали, что она пошла домой. Буссе мы ни о чем не спрашивали, а сам он ничего не говорил. Потом так закапризничал, что мы решили пойти к нам домой.
– Ты знаешь, сколько было времени, когда Анника ушла с детской площадки?
– Не знаю. У меня не было часов. Но когда мы пришли сюда, домой, было три часа. А мы долго не играли. Примерно, полчаса, не больше.
– Вы видели в парке еще каких-нибудь людей?
Лена откинула назад волосы и наморщила лоб.
– Мы на это не обратили внимания. По крайней мере, я. Думаю, там некоторое время была какая-то женщина с собакой. С таксой. Буссе хотел поиграть с ней; мне пришлось подойти и увести его.
Она с серьезным видом посмотрела на Мартина Бека.
– Он не должен играть с собаками, – объяснила она. – Это опасно.
– И больше никого ты в парке не заметила? Подумай, может, кого-нибудь вспомнишь?
Она покачала головой.
– Нет, – ответила она. – Мы играли, и мне приходилось присматривать за Буссе, так что я не видела, есть ли там кто-нибудь еще. Может, кто-нибудь проходил мимо, но я этого не знаю.
В соседней комнате стало тихо, и фру Оскарсон вернулась в гостиную. Мартин Бек встал.
– Не могла бы ты мне сказать, как фамилия Уллы и где она живет? – спросил он девочку. – Мне пора идти, но, возможно, я еще зайду к тебе. Если ты о чем-нибудь вспомнишь – о том, что случилось или что ты видела еще, скажи маме, и она позвонит мне.
Он повернулся к матери девочки.
– Это может быть какая-нибудь, на первый взгляд, совершенно незначительная подробность, – сказал он. – Но я бы хотел, чтобы вы позвонили мне, если что-нибудь вспомните.
Он дал фру Оскарсон свою визитную карточку и получил листок бумаги с фамилией, адресом и телефоном третьей девочки.
Потом он вернулся в парк Тантолунден.
У специалистов из технического отдела было еще полно работы в ложбинке у летнего театра. Солнце стояло низко и отбрасывало на газон длинные тени. Мартин Бек оставался там до тех пор, пока не увезли мертвое тельце. Потом он вернулся на Кунгсхольмен.
– Трусики он снова унес, – сказал Гюнвальд Ларссон.
– Да, – сказал Мартин Бек. – Белые. Тридцать шестого размера.
– Гнусная свинья, – сказал Гюнвальд Ларссон.
Он ковырялся карандашом в ухе и бормотал:
– А что на это говорят наши четвероногие друзья?
Мартин Бек бросил на него критический взгляд.
– Как поступим с Эриксоном? – спросил Рённ.
– Отпусти его, – сказал Мартин Бек.
Через несколько секунд он добавил:
– Но не спускай с него глаз.
XII
Утреннее совещание во вторник, тринадцатого июня, было коротким и вовсе не многообещающим. То же самое относилось и к заявлению для прессы. Места, где были совершены убийства, полиция разрешила фотографировать с вертолета. Общественность оказала помощь тысячами сообщений, и полиция все эти сообщения честно обработала.
Полиция контролировала всех известных ей эксгибиционистов, эротоманов и других лиц с сексуальными отклонениями. Одного человека задержали и допросили, чтобы выяснить, что он делал в то время, когда произошло первое преступление. Теперь этого человека выпустили.
Все были невыспавшиеся и усталые, даже журналисты и фотографы.
После совещания Колльберг сказал Мартину Беку:
– Есть два свидетеля.
Мартин Бек кивнул. Они пошли к Гюнвальду Ларссону и Меландеру.
– Есть два свидетеля, – сказал Мартин Бек.
Меландер даже не поднял головы от своих бумаг, ни Гюнвальд Ларссон сказал:
– Ну ты даешь. И кто же?
– Во-первых, ребенок в парке Тантолунден.
– Трехлетний малыш.
– Вот именно.
– Девушки из полиции нравов уже пытались с ним поговорить, тебе это известно так же хорошо, как и мне. Он даже еще не умеет как следует разговаривать. Это почти такая же мудрость, как тогда, когда ты советовал мне допросить собаку.
Мартин Бек проигнорировал как это замечание, так и изумленный взгляд, который бросил на него Колльберг.
– А второй? – спросил Меландер, по-прежнему погруженный с головой в бумаги.
– Грабитель.
– Грабителем занимаюсь я, – сказал Гюнвальд Ларссон.
– Вот именно. Так найди его.
Гюнвальд Ларссон откинулся назад, так что вращающееся кресло затрещало. Он пристально посмотрел на Мартина Бека, потом на Колльберга и наконец сказал:
– Ну-ка. И что же, по-вашему, я делаю последние три недели? Я и ребята из отдела негласного наблюдения в пятом и девятом округах? Очевидно, вы полагаете, что мы играем в картишки? Или, может, ты станешь утверждать, что мы не сделали все, что было в наших силах?
– Вы сделали все, что было в ваших силах. Но теперь все изменилось. Теперь вы просто обязаны его найти.
– Но как, черт возьми? И прямо сейчас, немедленно?
– Этот грабитель – специалист, он свое дело знает, – сказал Мартин Бек. – Он сам это доказал. Хотя бы раз он напал на кого-нибудь, у кого не было при себе денег?
– Нет.
– Хотя бы раз он напал на того, кто сумел бы себя защитить? – спросил Колльберг.
– Нет.
– Ребята из патрулей в штатском были хотя бы раз где-нибудь поблизости? – спросил Мартин Бек.
– Нет.
– И что же из всего этого следует? – спросил Колльберг.
Гюнвальд Ларссон не ответил сразу. Он долго ковырял карандашом в ухе и наконец сказал:
– Он специалист.
– Ну вот, сам видишь, – сказал Мартин Бек.
Гюнвальд Ларссон снова погрузился в раздумья. Наконец он спросил:
