Через минуту он добавил:
– Утверждает, что якобы любит меня. Что она мне нужна.
Мартин Бек кивнул. Прошло несколько минут, прежде чем последовало продолжение:
– Я ее больше не люблю. Она нужна мне, как перхоть.
Теперь только молчать, подумал Мартин Бек. Только ничего не говорить.
– Мне нужна порядочная женщина, – сказал задержанный. – Больше всего мне бы хотелось познакомиться хоть с одной порядочной женщиной. А теперь придется оказаться в тюряге из-за одной ревнивой свиньи.
Тишина.
– Свинья эдакая, – сказал Лундгрен тихо, словно про себя.
Тишина.
– Эта тоже умеет только одно.
Ну, все, он готов, подумал Мартин Бек и на этот раз не ошибся. Через тридцать секунд мужчина в зеленой рубашке произнес:
– Ну ладно.
– Поговорим? – сказал Мартин Бек.
– Ага. Но одно выясним с самого начала. Эта свинья должна подтвердить мое алиби на прошлый понедельник. Насчет парка Тантолунд. Потому что я был с ней.
– Это мы уже знаем, – сказал Рённ.
– А, черт возьми. Ну ладно, хоть это она сказала.
– Ага, – произнес Рённ. Он тоже был деревенский.
Ага. Мартин Бек изумленно смотрел на Рённа. Ведь тому даже в голову не пришло сообщить об этом факте всем остальным. Это задело Мартина Бека, и он сказал:
– Ну-ну, любопытно, это означает, что сидящий здесь Лундгрен, собственно, не входит в круг подозреваемых.
– Ага, – спокойно произнес Рённ.
– Ну так как, поговорим? – спросил Мартин Бек.
Лундгрен смерил его взглядом.
– Мы с вами разговаривать не будем, – заявил он.
– Что вы имеете в виду?
– Только не с вами. С вами я разговаривать не буду, – уточнил задержанный.
– А с кем вы будете разговаривать? – ласково спросил Мартин Бек.
– С тем, который меня брал. С тем длинным.
– Где Гюнвальд? – спросил Мартин Бек.
– Ушел домой, – ответил Рённ и вздохнул.
– Позвони ему.
Рённ опять вздохнул. Мартин Бек знал почему. Гюнвальд Ларссон жил в Булморе, далеко от центра.
– Он устал, – сказал Рённ. – У него был напряженный день. Взять такого супергангстера – это вам не просто так.
– Заткнись, – сказал Лундгрен.
Рённ чихнул и придвинул к себе телефон.
Мартин Бек вышел в соседний кабинет и позвонил Хаммару. Тот мгновенно сказал:
– Значит, Лундгрен чист? В убийстве его нельзя подозревать?
– Рённ сегодня допросил его любовницу, и та подтвердила его алиби, если говорить об убийстве в парке Тантолунден. Что же касается Ванадислундена и прошлой пятницы, то тут пока неясно.
– Нет, мне здесь все ясно, – сказал Хаммар. – А как по-твоему?
Мартин Бек несколько секунд колебался и потом сказал:
– Думаю, это был не он.
– Думаешь, это сделал не он?
– Нет. Непохоже, чтобы он это сделал. Нет ни малейших доказательств. Даже если не принимать во внимание его алиби на понедельник. Он человек совсем другого типа. Да и в половой жизни он выглядит абсолютно нормально.
– Гм.
Даже Хаммар был, очевидно, слегка раздражен. Мартин Бек вернулся к Рённу и Лундгрену. Оба молча и неподвижно сидели на своих местах.
– Вы в самом деле не хотите поесть? – спросил Mартин Бек.
– Нет, – ответил грабитель. – Когда придет этот парень?
Рённ вздохнул и высморкался.
XVI
Гюнвальд Ларссон вошел в кабинет. Прошло ровно тридцать семь минут с тех пор как ему позвонили, и он еще держал в руке квитанцию, взятую у таксиста. Он успел побриться и надел чистую рубашку. Гюнвальд Ларссон сел за стол напротив грабителя, сложил квитанцию и положил ее в верхний правый ящик. Теперь он был готов отработать несколько из общей суммы в приблизительно два миллиона четыреста тысяч сверхурочных часов, которые вынуждены ежегодно отрабатывать шведские полицейские. С учетом должности, которую он занимал, было в высшей степени сомнительно, что ему за его работу в последующие часы вообще когда-нибудь заплатят.
Прошло довольно много времени, прежде чем Гюнвальд Ларссон открыл рот. Он подготавливал магнитофон, блокнот, авторучку, карандаш. Очевидно, он делает это с какой-то психологической целью, думал Мартин Бек, наблюдая за своими двумя коллегами. Гюнвальда Ларссона он здорово недолюбливал, а о Рённе просто был не очень высокого мнения. Впрочем, о себе он тоже был не очень высокого мнения. Если говорить о Колльберге, то тот заявил, что боится, а Хаммар, вне всякого сомнения, был раздражен. Все устали, а Рённ к тому же еще подхватил насморк. Множество полицейских в униформе, пеших патрульных и автопатрульных в штатском, тоже работали сверхурочно и все точно так же устали и выбились из сил. Кое-кто из них боялся, да и Рённ наверняка был не единственным, кто подхватил простуду.
В Стокгольме же и его пригородах в это время было около миллиона человек, и все они испытывали страх.
А охота должна была через минуту вступить в седьмой безуспешный день.
И именно они представляют собой стену против преступности и защищают общество.
Хорошенькая стена, ничего не скажешь.
Рённ высморкался.
– Мм…да, – произнес Гюнвальд Ларссон и положил огромную волосатую ручищу на магнитофон.
– Значит, это вы меня брали, – сказал Лундгрен тоном, выражающим невольное изумление.
– Ага, – подтвердил Гюнвальд Ларссон. – Верно. И не особенно этим горжусь. Это моя работа. Таких бедняг, как вы, я задерживаю ежедневно. Через неделю я уже даже и не вспомню о вас.
Вообще-то это была правда, но до определенной степени, однако столь высокопарное предисловие, как оказалось, сработало. Мужчина по имени Рольф Эверт Лундгрен явно сжался на стуле.
Гюнвальд Ларссон включил магнитофон.
– Как вас зовут?
– Рольф Эверт Лундгрен.
– Родились?
– Ага.
– Так, не наглейте.
– Пятого января тысяча девятьсот сорок четвертого.
– Где?
– Гётеборг.
– Район?
– Лундбю.
– Как зовут родителей?
Не трать на это время, Гюнвальд, мысленно умолял его Мартин Бек. Для этого у тебя еще будет много недель. Нас ведь интересует только одно.
– Уже были когда-нибудь судимы?
– Нет.
– Были в детском приюте?
