– Это не расследование, а конкурс составителей загадок, – заявил Хаммар, когда зашла речь о билете в метро.
Правда, это была одна из его любимых фраз, и Мартин Бек слышал ее уже неоднократно, однако, с другой стороны, правдой было и то, что на сей раз данная фраза характеризовала создавшуюся ситуацию очень метко.
Естественно, существовала какая-то надежда, что проведенная с размахом облава дает им какую-нибудь нить, однако эта надежда была ничтожной. Последняя облава проводилась со вторника на среду и оказалась совершенно безрезультатной в смысле поимки грабителя из парка: в тюрьме оказалось около тридцати преступников самого разного калибра, в основном, мелких торговцев наркотиками и различных воришек. Этим полиция только прибавила себе работы, а в преступном мире, кроме того, возникла паника.
Еще одна облава означает, что все они будут завтра смертельно уставшими. И завтра, возможно…
Тем не менее, раз уже было решено провести облаву, то она состоялась. Она началась около одиннадцати часов, и сообщение о происходящем молниеносно распространилось по всем районам и домам, предназначенным под снос. Результат, естественно, получился не ахти какой. Воры, торговцы наркотиками, хулиганы, проститутки и даже большинство наркоманов – все сидели по домам и не высовывали носа. Шел час за часом, а облава продолжалась с неослабевающей настойчивостью. На месте преступления схватили одного специалиста по кражам со взломом и одного торговца наркотиками, который, очевидно, не обладал достаточно сильным инстинктом самосохранения, чтобы на время угомониться. Единственное, чего действительно достигли, так это того, что подняли самые нижние слои болота: бездомных, алкоголиков, опустившихся, отчаявшихся людей, у которых не оказалось сил, чтобы отползти, когда заботливое современное общество отвалило в сторону камень.
В половине пятого Мартин Бек и Колльберг сидели в автомобиле на набережной в Старом Городе.
– Что-то у меня ассоциируется с Гюнвальдом, – сказал Мартин Бек.
– Ясное дело, он ведь тупица, – произнес Колльберг.
– Да нет, я не об этом, я по-прежнему никак не могу кое-что вспомнить.
– Ага, – пробормотал Колльберг и зевнул во весь рот.
В этот момент по рации объявили тревогу.
– Говорит Хансон из пятого. Мы на Вестмангатан. Обнаружили труп. И…
– Да?
– По описанию походит на него.
Они поехали туда. Перед домом, предназначенным под снос, стояло несколько полицейских автомобилей. Мертвец лежал на спине в одной из комнат на третьем этаже. Было удивительно, как он вообще туда попал, так как дом уже наполовину демонтировали и бóльшая часть лестницы отсутствовала. Они взобрались туда по дюралевой приставной лесенке, которую установили эксперты из технического отдела. Это был мужчина лет тридцати пяти, с выразительным профилем, в светло-синей рубашке и темно-коричневых брюках. Разношенные черные ботинки, носки отсутствуют. Редкие зачесанные назад волосы. Они посмотрели на него, и один из них подавил зевок.
– На этом можем пока что закончить и ждать, когда господа из технического отдела утром откроют свою лавочку, – сказал Колльберг.
– Тут нечего ждать, – заявил Хансон, старый полицейский зубр. – Он задохнулся от собственной блевотины. Это ясно как Божий день.
– Да, – сказал Мартин Бек. – Похоже на то. Как по-вашему, когда он умер?
– Не очень давно, – предположил Колльберг.
– Да, – согласился Хансон. – Когда установилась жара.
Спустя час Мартин Бек поехал домой, а Колльберг – на Кунгсхольмсгатан.
Перед тем как разойтись, они обменялись парой фраз.
– Описание в самом деле подходит к нему.
– Оно подходит ко многим людям, – сказал Мартен, Бек.
– И место совпадает. Ты ведь говорил, что он может быть из района Ваза или из верхней части Нормальма.
– Сначала нужно выяснить, кто он такой.
Когда Мартин Бек приехал домой в Багармуссен, была половина седьмого. Его жена, судя по всему, только что проснулась, однако еще лежала голая на постели. Она критически оглядела его и сказала:
– Ну и вид у тебя.
– Почему ты без ночной рубашки или пижамы?
– Мне ужасно жарко. Тебе это мешает?
– Нисколько.
Он был небритым и грязным, но слишком устал, чтобы что-то делать с этим. Разделся и натянул пижаму. Лег в постель и подумал: дурацкая идея эта супружеская постель, когда получу зарплату, куплю себе тахту и поставлю ее в другую комнату.
– А может, тебя это возбуждает? – язвительно спросила она.
Однако он уже спал.
В одиннадцать часов утра он уже снова находился на Кунгсхольмсгатан. У него, правда, были круги под глазами, но он принял душ и чувствовал себя более или менее посвежевшим. Колльберг еще находился там, а мертвеца с Вестмангатан пока что опознать не удалось.
– В карманах ничего, даже билета в метро.
– А что говорят врачи?
– Задохнулся от собственной блевотины, каких-либо сомнений здесь нет. Вроде бы пил бензин. Или антифриз. Там была пустая канистра.
– Он давно умер?
– Максимум двадцать четыре часа назад.
Они минуту сидели молча.
– Я думаю, что это не он, – наконец сказал Колльберг.
– Я тоже.
– Точно никогда ничего не известно.
– Это верно.
Через два часа они показали мертвого мужчину грабителю. Он сказал:
– Фу, какая гадость.
И тут же добавил:
– Нет, это не тот, которого я видел. Этого я никогда раньше не видел.
После чего ему тут же сделалось дурно.
Неженка, подумал Рённ, которому пришлось пойти имеете с грабителем в туалет, поскольку тот был прикован к нему наручниками. Однако вслух он ничего не сказал, а всего лишь взял полотенце и вытер грабителю лоб и губы.
На обратном пути в главное управление Колльберг сказал:
– Никогда ни в чем нельзя быть полностью уверенным.
– Это верно, – согласился Мартин Бек.
XXI
В субботу вечером, без четверти восемь, позвонила жена Колльберга.
– Колльберг слушает, – сказал он.
– Господи, Леннарт, о чем ты думаешь? Со вчерашнего дня тебя не было дома!
– Я знаю.
– Я не хочу тебе лишний раз надоедать, но должна сказать, что это не слишком приятно – сидеть одной целыми днями.
– Я знаю.
– Пойми, я не сержусь на тебя и вовсе не хочу к тебе придираться. Но я здесь совсем одна. И я немножко боюсь.
