Колльберг минуту сидел молча. Потом сказал:
– А что, если мы пока что забудем об этой фру Андерсон и вместо этого еще раз подумаем о том, что нам, собственно, известно об убийце.
– У нас имеется кое-какое его описание.
– Кое-какое, это верно. К тому же еще неизвестно, действительно ли Лундгрен видел убийцу.
– Мы знаем, что он мужчина.
– Да. Что мы еще знаем?
– Что его нет в картотеке отдела полиции нравов.
– Да. Если у них нет в этом своего интереса или они что-нибудь упустили. Это было бы уже не впервые.
– Мы знаем, когда приблизительно были совершены убийства. В Ванадислундене сразу после семи часов вечера, а в Тантолундене между двумя и тремя часами дня. Это означает, что в то время он отсутствовал на работе.
– И что же из этого следует?
Мартин Бек ничего не сказал. Колльберг сам ответил на свой вопрос:
– Что он безработный, или у него отпуск, или он на больничном, или он здесь в гостях, или у него сменный график работы, или он пенсионер, или бродяга… короче говоря, из этого вообще ничего не следует.
– Ты прав, – сказал Мартин Бек. – Но мы представляем себе, как он ведет себя.
– Ты имеешь в виду заключение психологов?
– Да.
– Это тоже сплошные догадки, но…
Колльберг замолчал и продолжил после краткой паузы:
– Но я вынужден признать, что Меландер на основании всей этой болтовни сделал вполне разумные выводы.
– Это верно.
– Ну что ж, если речь идет о женщине, которая сюда звонила, то мы должны попытаться найти ее. И если уж мы должны – это ты сказал исключительно верно – где-то начать и если уж у нас в руках сплошные догадки, то мы должны спокойно исходить из того, что ты, вероятно, прав. Где ты собираешься начать?
– Начнем в пятом и девятом округах, – сказал Мартин Бек. – Несколько человек отправим обходить дома и расспрашивать всех Андерсонов, а несколько человек будут сидеть у телефонов и обзванивать их. Попросим весь персонал округов отнестись к этому делу с максимальным вниманием. Особенно на широких улицах с балконами, Оденгатан, Карлсбергсгатан, Тегнергатан, Свеавеген и так далее.
– Хорошо, – кивнул Колльберг.
Они приступили к работе.
Это был кошмарный понедельник. Звонили люди, которые считали, что они что-то знают; сумасшедшие, которые во что бы то ни стало хотели признаться, и шутники, которые звонили просто так, чтобы позабавиться. А все городские парки кишели тайными агентами, если, конечно, эта сотня человек вообще могла кишеть, и ко всему этому прибавился еще розыск некой женщины по фамилии Андерсон.
И тут вдруг позвонил Хансон из пятого округа.
– Ты что, снова нашел какой-нибудь труп? – спросил Мартин Бек.
– Да нет, но я немного опасаюсь за того Эриксона, за которым мы должны были следить. За того эксгибициониста, которым вы там у себя недавно занимались.
– А что с ним?
– Он со среды не высовывает нос из квартиры. Причем притащил с собой много выпивки, главным образом, вермута. Обошел несколько магазинов, прежде чем ему удалось все это купить.
– А потом?
– Иногда он появлялся у окна, и ребята говорили, что он выглядел, как привидение. Но со вчерашнего утра он уже вообще не появлялся.
– Вы ему стучали?
– Конечно. Он не открывает.
Мартин Бек уже почти забыл об этом человеке. Теперь он снова увидел перед собой его бегающий несчастный взгляд и трясущиеся исхудалые руки. Он почувствовал, как у него пошел мороз по коже.
– Вы должны туда проникнуть.
– Как?
– Это я оставляю на твое усмотрение.
Он положил трубку и остался сидеть, закрыв лицо ладонями. Нет, думал он, только не это, в придачу ко всем прочим несчастьям.
Через полчаса снова позвонил Хансон.
– Он пустил газ.
– Ну?
– Его повезли в больницу. Живого.
Мартин Бек вздохнул. С облегчением, как обычно говорят.
– Но все висело на волоске, – добавил Хансон. – Он тщательно подготовился, заткнул все щели и даже затолкал что-то в замочную скважину на входной и кухонной дверях.
– Он выживет?
– Конечно, как обычно. У него кончились монеты для автомата, подающего газ. Но если бы он пролежал там еще несколько минут, то…
Хансон не закончил фразу.
– Он что-нибудь написал?
– Ага. «Я больше уже не могу выдержать». На полях старого порнографического журнала. Я уже сообщил в противоалкогольный отдел.
– Это следовало сделать немного раньше.
– Зачем, он ведь нормально работал, – сказал Хансон и через несколько секунд добавил: – До того как вы его задержали.
Оставалось еще несколько часов до конца этого отвратительного понедельника. Около одиннадцати Колльберг и Мартин Бек ушли домой. Гюнвальд Ларссон тоже. Меландер остался. Все знали, что он ненавидит ночное дежурство и одна лишь мысль о том, что ему придется обойтись без его десяти часов сна, была для него хуже кошмара. Меландер, однако, не сказал ни слова и выглядел стоически, как всегда.
Ничего вообще не произошло. Полиция побеседовали со множеством женщин по фамилии Андерсон, однако ни одна из них не вела тот знаменитый телефонный разговор.
Никаких других трупов также не обнаружили, а все дети, которые потерялись в течение дня, в конце концов объявились.
Мартин Бек пошел пешком до Фридхемсплан и поехал домой в метро.
Вот и еще один день позади. Уже прошло больше недели со времени последнего случая. Или только очередного случая.
Он чувствовал себя как тонущий человек, которому только что удалось нащупать какую-то опору, но который знает, что это всего лишь отсрочка. Что через несколько часов начнется прилив.
XXV
Было раннее утро, вторник, двадцатое июня, и в дежурной комнате девятого округа еще царило спокойствие. Полицейский Квист сидел за столом, курил и читал газету. Это был молодой человек со светлыми усами и бородой. Из-за перегородки в углу доносились голоса, время от времени прерываемые стуком пишущей машинки. Зазвонил телефон. Квист поднял голову над газетой и увидел, как Гранлунд, сидящий за стеклянной перегородкой, берет трубку.
Дверь у Квиста за спиной открылась, и вошел Родин. Он остановился у двери и надел портупею. Родин был старше Квиста и по возрасту, и по званию. Квист год назад закончил полицейскую школу, и в девятый округ его направили совсем недавно.
Родин подошел к столу и взял фуражку. Похлопал Квиста по плечу.
