— Чрезвычайно милые люди, — тихо пробормотал Нурдин. «Настолько гостеприимные, что даже выдержать трудно», — подумал он.
Женщина приоткрыла дверь пошире.
— Вы что-то сказали?
— Это я насчет гаража…
— Он там.
Нурдин посмотрел в указанном направлении.
— Я ничего не вижу.
— Его видно со второго этажа.
— Понятно. А что насчет того мужчины?
— Он очень странно выглядел. А теперь вот уже две недели, как я не вижу его. Он такой небольшой, чернявый.
— Вы все время наблюдаете за этим гаражом?
— Да… из окна спальни. — Она покраснела.
«Я совершил какую-то ошибку», — подумал Нурдин.
— Этим гаражом владеет какой-то иностранец. Там крутится много подозрительных личностей. Поэтому человеку хочется знать…
Трудно было догадаться, замолчала она или продолжала говорить, но так тихо, что Нурдин не мог разобрать ни слова.
— И что же странного было в том невысоком чернявом мужчине?
— Ну, как бы это сказать… Он смеялся.
— Смеялся?
— Ну да, очень громко.
— Вы не знаете, сейчас в гараже кто-нибудь есть?
— Минуту назад там горел свет. Я была наверху и видела.
Нурдин вздохнул и надел шляпу.
— Я схожу туда разузнаю. Благодарю вас.
— А вы не хотите… войти?
— Нет, спасибо.
Она еще на какую-то долю сантиметра приотворила дверь, пытливо оглядела его и с алчным видом спросила:
— Разве мне не положено вознаграждение?
— За что?
— Ну… откуда мне знать?
— До свидания.
Он побрел по снегу в указанном направлении. Ему казалось, что на голове у него мокрый компресс. Женщина сразу закрыла дверь и, должно быть, уже была наверху, на своем посту у окна спальни.
Гараж представлял собой маленький домик с асбестовыми стенами и крышей из гофрированного железа. В нем могло поместиться максимум две машины. Над входом горела электрическая лампочка.
Нурдин открыл одну половину ворот и вошел внутрь.
В гараже стояла зеленая «шкода-октавия», модель 1959 года. Не будь она такой разбитой, подумал Нурдин, за нее можно было бы выручить четыреста крон. Большую часть своей службы в полиции Нурдин занимался машинами и связанными с ними преступлениями. Под машиной неподвижно лежал на спине мужчина. Видны были только его ноги в голубом комбинезоне.
«Труп», — подумал Нурдин. Его охватила ледяная дрожь. Он разом забыл о Сундсвалле и Йогтбёле, где родился и вырос, подошел к машине и толкнул ногой лежавшего.
Мужчина дернулся, как от удара электрическим током, выполз из-под машины и поднялся на ноги. Держа в руке переносную лампу со шнуром, он вытаращился на гостя.
— Полиция, — сказал Нурдин.
— Мои документы в порядке, — быстро сказал мужчина.
— Я в этом и не сомневаюсь, — ответил Нурдин.
Владелец гаража выглядел лет на тридцать, был худощав, с темными глазами, вьющимися волосами и ухоженными бакенбардами.
— Итальянец? — спросил Нурдин, который не слишком-то разбирался в иностранных акцентах и узнавал только финский.
— Швейцарец. Из немецкой Швейцарии. Кантон Граубюнден.
— Ты хорошо говоришь по-шведски.
— Я уже шесть лет здесь живу. Что вам угодно?
— Мы хотели бы встретиться с одним из твоих приятелей.
— С кем?
Внимательно глядя на него, Нурдин сказал:
— Он ниже и немного полнее тебя. Волосы темные, довольно длинные, глаза карие. Ему около тридцати лет. Мы не знаем, как его зовут.
Мужчина покачал головой.
— У меня нет приятеля, который бы так выглядел. И вообще у меня не много так знакомых.
— Не так много знакомых, — с доброжелательной улыбкой поправил его Нурдин.
— Да. Не так много знакомых.
— Однако я слышал, что здесь бывает много народу.
— Они приезжают с машинами, если хотят что-то отремонтировать. — Он немного подумал и объяснил: — Я занимаюсь ремонтом. До обеда работаю в мастерской на Рингвеген. Все немцы и австрийцы знают, что у меня здесь гараж, поэтому приезжают, чтобы я даром ремонтировал их автомобили. Некоторых я вижу впервые. Их так много теперь в Стокгольме.
— Тот, который нам нужен, — сказал Нурдин, — носил черный нейлоновый плащ и бежевый костюм.
— Нет, мне это ни о чем не говорит. Я не помню никого похожего. Это точно.
— У тебя есть друзья?
— Друзья? Несколько немцев и австрийцев.
— Кто-нибудь из них был здесь сегодня?
— Нет. Они знают, что я занят. Я ремонтирую ее днем и ночью. — Он указал измазанным в масле пальцем на машину. — Мне нужно отремонтировать ее до Рождества, чтобы ехать домой, к родителям.
— В Швейцарию?
— Да.
— Эту машину нелегко будет отремонтировать.
— Нелегко. Я заплатил за нее только сто крон. Но я приведу ее в порядок. Я хороший специалист.
— Как тебя зовут?
— Хорст. Хорст Дике.
— А меня Ульф. Ульф Нурдин.
Швейцарец показал в улыбке крепкие белые зубы. Он производил впечатление приятного и порядочного парня.
— Так, значит, Хорст, ты не догадываешься, о ком я говорю?
Дике покачал головой.
— Мне очень жаль, но я не знаю.
Нурдин совсем не чувствовал себя разочарованным. Как и ожидалось, информация оказалась бесполезной. Если бы с уликами не было так туго, ее вообще не стали бы проверять. Однако Нурдин не спешил уходить, ему не хотелось снова в метро, переполненное раздраженными людьми в промокшей одежде. Швейцарец явно хотел помочь ему. Он спросил:
— А что вам еще известно? Ну, об этом человеке.
Нурдин немного подумал и ответил:
— Он смеялся. Громко.
Лицо Дике просветлело.
— Тогда я, кажется, знаю. Он смеялся вот так. — Дике открыл рот и издал блеющий звук, резкий и пронзительный, как крик бекаса.
Это было настолько неожиданно, что Нурдину понадобилось около минуты, чтобы прийти в себя. С большим опозданием он сказал:
— Наверное.
— Да, да, — молвил Дике. — Теперь я понял, кого вы имели в виду. Невысокий темный мужчина.
Нурдин насторожился.
— Он был здесь четыре или пять раз. Может, и больше. Но имени его я не знаю. Он приезжал с испанцем, который хотел продать мне запасные части. Испанец приезжал много раз. Но я не купил.
