– Кто?
– Он.
Через четверть часа перед домом на Рунебергсгатан остались только Колльберг и Стенстрём.
– Я приехал как раз вовремя и видел, как ты его скрутил. Я стоял прямо напротив дома. Где ты этому научился?
– Понимаешь, я старый десантник. Пользуюсь этим иногда.
– Дьявольская штука. Я такого еще никогда не видел. Таким приемом кого угодно можно скрутить.
– В августе шакал родился, в сентябре первый дождик пролился, я такого потопа никогда не видал, сразу же завыл шакал.
– Что это?
– Цитата, – ответил Колльберг. – Это написал некто Киплинг.
XXX
Мартин Бек смотрел на сидящего перед ним с угрюмым видом мужчину, с рукой на перевязи. Он наклонил голову и упорно разглядывал пол.
Этой минуты Мартин Бек ждал шесть с половиной месяцев. Он подался вперед и включил магнитофон.
– Вас зовут Фольке Леннарт Бенгтссон, вы родились в Стокгольме шестого августа 1926 года, живете на Рёрстрандгатан в Стокгольме. Правильно?
Мужчина едва заметно кивнул.
– Вы должны отвечать вслух, – сказал Мартин Бек.
– Да, – ответил мужчина по имени Фольке Бенгтссон. – Да, правильно.
– Вы признаете себя виновным в убийстве на сексуальной почве американской гражданки Розанны Макгроу и в том, что совершили это убийство в ночь с четвертого на пятое июля прошлого года?
– Я никого не убивал, – прошептал Фольке Бенгтссон.
– Говорите громко.
– Не признаю.
– Вы уже признались, что познакомились с Розанной Макгроу четвертого июля прошлого года на экскурсионном пароходе «Диана». Правильно?
– Нет. Я не знал, как ее зовут.
– У нас есть доказательства, что вы были с ней четвертого июля. Ночью у нее в каюте вы убили ее и бросили труп в воду.
– Нет, это неправда!
– Вы убили ее тем же способом, которым пытались убить женщину на Рунебергсгатан?
– Я не хотел ее убивать.
– Кого вы не хотели убивать?
– Эту девушку. Она ходила за мной. Приглашала к себе домой. Она говорила со мной несерьезно. Хотела только унизить меня.
– Розанна Макгроу тоже хотела вас унизить? Поэтому вы ее убили?
– Не знаю.
– Вы были у нее в каюте?
– Не помню. Может, и был. Не знаю.
Мартин Бек молча смотрел на него. Наконец спросил:
– Вы очень устали?
– Нет, не очень. Я совсем не устал.
– Рука болит?
– Уже нет. В больнице мне сделали укол.
– Когда вчера вечером вы увидели эту женщину, то вспомнили о другой, в прошлом году на пароходе?
– Это были не женщины.
– Как вы сказали? Да нет же, это были женщины.
– Нет… они были как животные.
– Не понимаю.
– Они как зверь… во власти… во власти…
– Чьей? Вашей власти?
– Господи, вы смеетесь надо мной. Во власти своего распутства. Они обе жертвы своего бесстыдства.
Тридцать секунд тишины.
– Вы действительно так думаете?
– Так думаю я и все порядочные люди, кроме развратников и дегенератов.
– Вам не нравились эти женщины? Розанна Макгроу и девушка с Рунебергсгатан, как же ее зовут…
– Соня Хансон. – Он буквально выплюнул из себя это имя.
– Правильно. Она не нравилась вам?
– Я ненавижу ее. Ту, другую, я тоже ненавидел. Я уже ее хорошо не помню. Разве вы не видите, как они себя ведут? Разве не понимаете, что значит быть мужчиной?
Он говорил торопливо и жадно.
– Нет. Что, собственно, вы имеете в виду?
– Бр-р-р. Они гнусные. Ходят по земле высокомерные и развратные, каждому навязываются и надоедают.
– Вы иногда ходите к проституткам?
– Проститутки совсем не такие отвратительные и бесстыдные. Кроме того, они за это берут деньги, у них остались хотя бы остатки целомудрия.
– Вы помните, что ответили, когда я задал вам этот вопрос в прошлый раз?
– Нет…
– Вы не помните, как я вас спрашивал, ходите ли вы к проституткам?
– Нет, вы в самом деле меня об этом спрашивали?
Мартин Бек молчал и тер кончик носа.
– Я могу вам помочь, – сказал он наконец.
– Как вы сказали? Помочь? Как вы можете мне помочь? Теперь? После всего того…
– Я хочу помочь вам вспомнить.
– Ага.
– Но вы тоже должны пытаться.
– Да.
– Попытайтесь вспомнить, что происходило, когда вы в Сёдертелье сели на «Диану». Вы были с мопедом и везли с собой рыболовные снасти; пароход намного опоздал.
– Да, это я помню. Была прекрасная погода.
– Что вы делали, когда сели на пароход?
– Наверное, пошел завтракать. Помню, я был голоден и рассчитывал поесть на пароходе.
– Вы разговаривали с людьми, которые сидели с вами за столом?
– Нет, я был один. Остальные уже поели.
– А потом? После завтрака.
– Я вышел на палубу. Была прекрасная погода.
– Вы с кем-нибудь разговаривали?
– Нет, я в одиночестве стоял на носу. Потом был обед.
– За обедом вы тоже сидели один?
– Нет, за столом сидели еще какие-то люди, но я с ними не разговаривал.
– Розанна Макгроу сидела за вашим столом?
– Не помню. Я не обратил внимания, кто сидит со мной за столом.
– Вы помните, как с ней встретились?
– Нет, не помню.
– В прошлый раз вы сказали, что она вас о чем-то спросила и вы разговорились.
– Да, уже вспоминаю. Она спросила, как называется город, мимо которого мы как раз проплывали.
– И как же он назывался?
– По-моему, Норсхольм.
– А потом она осталась стоять рядом с вами и вы разговаривали?
– Да. Но я уже не помню, о чем мы говорили.
– Она была вам несимпатична сразу, с самого начала?
– Да.
– Почему же вы с ней разговаривали?
– Она мне навязалась. Стояла рядом, болтала и смеялась. Она была такая же, как и все остальные. Бесстыдная.
– Что вы делали потом?
