— Читайте завтра газеты, — сказал Мартин Бек и положил трубку.
После этого разговора он совершенно потерял аппетит. Достал бутылку и налил себе немного виски. Потом сел и принялся размышлять. Настроение у него было скверное, голова болела и, кроме того, он повел себя невежливо. Однако голова у него болела не от этого.
Альф Матссон приехал в Будапешт двадцать второго июля. Его видел персонал паспортного контроля. В такси он поехал в гостиницу «Ифьюшаг» и переночевал там. В бюро регистрации кто-нибудь должен был видеть его и разговаривать с ним. Двадцать третьего июля, утром, он переехал — снова на такси — в гостиницу «Дунай» и провел здесь всего полчаса. Около десяти часов утра он ушел. Персонал в бюро регистрации обратил на него внимание.
Выходит, что с этого момента с Альфом Матссоном никто не разговаривал и не видел его. Он оставил после себя единственный след. Ключ от гостиничного номера, который, по словам Слуки, нашли на ступеньках у входа в управление полиции.
Если Фрёбе и Радебергер говорят правду, то он не явился на встречу в Уйпешт, и в таком случае его не могли ни похитить, ни убить.
Следовательно, Альф Матссон просто-напросто испарился, неизвестно каким образом.
Он располагал ничтожным количеством материала, однако это было единственное, с чем можно было работать.
На венгерской территории в контакт с Матссоном вступило как минимум пять человек, которых можно считать свидетелями.
Сотрудник паспортного контроля, два таксиста и два портье.
Если с ним произошло что-то неожиданное, например, если кто-то напал на него или похитил, если он внезапно потерял рассудок или погиб в результате какого то несчастного случая, свидетельские показания ничего не стоят. Однако, если он каким-то образом исчез по своей доброй воле, кто-то из этих пяти человек мог заметить, как он выглядел или как вел себя, какие-нибудь подробности, которые могли бы оказаться важными для разрешения этой проблемы.
Мартин Бек уже разговаривал с двумя из этих пяти гипотетических свидетелей. Однако из-за языковых трудностей он не был уверен, удалось ли ему на самом деле узнать у них все, что ему было нужно. Двух таксистов и сотрудника паспортного контроля он не нашел, а если бы даже и нашел, все равно не смог бы с ними объясниться.
Единственным существенным материалом, находящимся в распоряжении Мартина Бека, были багаж Матссона и его паспорт. Ни то, ни другое почти ни о чем не говорили.
Таков был итог дела Альфа Матссона. В высшей степени удручающий, поскольку доказывал, вне всяких сомнений, что Мартин Бек, если говорить о разрешении данной проблемы, явно оказался в затруднительном положении. Если к исчезновению Матссона действительно причастна шайка контрабандистов — едва ли это не так — раньше или позже Слука все объяснит. Сам Мартин Бек может оказать максимальную помощь венгерской полиции, если вернется домой, подключит к работе над этим делом специалистов из отдела по борьбе с наркотиками и попытается расследовать шведскую сторону этого запутанного дела.
Мартин Бек принял решение, и в результате этого решения состоялись два телефонных разговора.
Сначала со строго одетым молодым человеком из посольства.
— Вам удалось его разыскать?
— Нет.
— Значит, другими словами, ничего нового?
— Матссон занимался контрабандой наркотиков. Его разыскивает венгерская полиция. Нам нужно объявить розыск через Интерпол.
— Это очень неприятно.
— Да.
— И что же из этого следует для вас?
— Я возвращаюсь домой. Завтра же, если удастся. Это единственное, в чем я хотел бы попросить вашей помощи.
— Это будет нелегко, но я сделаю все, что в моих силах.
— Буду вам весьма признателен. Для меня это очень важно.
— Я позвоню вам завтра утром.
— Спасибо.
— До свидания. Надеюсь, что вы, по крайней мере, хорошо провели здесь эти несколько дней.
— Да, очень хорошо. До свидания.
Потом он позвонил Слуке. Тот был на месте, в управлении полиции.
— Завтра я возвращаюсь в Швецию.
— Ага. Счастливого пути.
— Результаты нашего расследования вы получите, как только они окажутся в моем распоряжении.
— Вы тоже. Матссона мы еще не нашли.
— Вас это удивляет?
— Весьма. Скажу вам откровенно, такого дела у меня еще не было. Но мы его найдем, нам для этого не понадобится много времени.
— Кемпинги вы уже проверили?
— Сейчас я как раз над этим работаю. Время не ждет. Кстати, Фрёбе пытался совершить самоубийство.
— Чем это кончилось?
— Естественно, ему ничего не удалось. Он бросился головой на стенку. Набил себе шишку. Я разрешил перевести его в психиатрическое отделение. Врачи говорят, что у него маниакально-депрессивный психоз. Не знаю, может, стоит отправить туда вслед за ним и эту девушку.
— А Радебергер?
— Этот хорошо держится. Спросил, есть ли в тюрьме гимнастический зал. Есть.
— Я хотел попросить вас кое о чем.
— Пожалуйста.
— Мы знаем, что Матссон разговаривал в Будапеште с вечера пятницы до субботнего утра с пятью людьми.
— Два портье и два таксиста. Откуда вы взяли пятого?
— Паспортный контроль.
— Мое единственное оправдание в том, что я тридцать шесть часов не был дома. Вы хотите, чтобы его допросили?
— Окажите мне такую любезность. Пусть расскажет все, что помнит. Что Матссон говорил, как вел себя, во что был одет.
— Понятно.
— Вы сможете перевести это на немецкий или английский язык и отправить авиапочтой в Швецию?
— Телетайпом будет быстрее. Может, мы успеем еще до вашего отъезда.
— Вряд ли. Я уеду около одиннадцати.
— Наша быстрота уже вошла в поговорку. Год назад на «Непштадионе» один карманник украл сумочку у жены министра торговли. Она села в такси и поехала сюда заявить о краже. А когда приехала, получила свою сумочку у дежурного. Такая уж у нас работа. Ну, поглядим.
— Большое спасибо. До свидания.
— До свидания. Жаль, что у нас не было возможности поговорить также немножечко неформально.
Мартин Бек минуту размышлял. Потом заказал Стокгольм. Его соединили через десять минут.
— Леннарт куда-то уехал, — сказала фру Колльберг. — Как обычно, не сообщил куда. Служебная командировка, вернусь в воскресенье, веди себя хорошо. Он уехал на автомобиле. Быть замужем за полицейским — это вам не шутка.
Он позвонил Меландеру. На этот раз ему пришлось ждать всего лишь пять минут.
