Вайолет напряглась, ожидая, что Морган сейчас будет нещадно драть ее волосы, выдергивая их с корнем, но он одной рукой перехватывал пряди на затылке, а другой начал расчесывать их так, что Вайолет не почувствовала боли. Она была поражена, что этот мужлан может быть таким нежным и осторожным. Когда все пряди были распутаны и расчесаны, Вайолет вздохнула с облегчением.
Морган встал и отошел к столу.
– Спасибо, – поблагодарила она, и их глаза встретились.
– Пожалуйста. Мне это несложно, я ведь ухаживаю за хвостами мулов, – заметил он.
Морган сравнил ее локоны с хвостами мулов?! Вайолет едва сдержалась, кипя от негодования. Морган наполнил две большие миски мясом, тушенным с морковью, и две маленькие – фасолью.
– Это не та пума, которую вы подстрелили по дороге? – спросила Вайолет, прежде чем взять ложку.
– Нет, это мясо не такое нежное. Сушеная оленина не бывает слишком мягкой. Жаль, что вы очень привередливы.
Он отломил ей кусок хлеба, но его нечем было намазать – масла на столе не было. Вероятно, это последняя свежая буханка, привезенная из города. Умеет ли Морган печь хлеб? Возможно. Тушеное мясо доказывало, что он немного разбирался в кулинарии.
Она наблюдала, как Морган макает свой хлеб в соус от мяса, а затем с удовольствием ест. Она последовала его примеру и убедилась, что это довольно вкусно.
– Вы умеете чертить карты? – через некоторое время спросил Морган. – Или вы способны только слепить мне глаза своей красотой?
Этот комплимент не произвел на Вайолет особого впечатления и не расположил ее к хозяину дома, а только немного смутил ее. Морган наблюдал за ней во время ужина, и Вайолет казалось, что он вот-вот снова заговорит о поцелуе или станет опять оскорблять ее.
Она старательно отводила глаза от хозяина дома, который так и не удосужился застегнуть рубашку. В конце концов Вайолет взяла себя в руки, взглянула в упор на Моргана и резко сменила тему разговора:
– После ужина я хочу взглянуть на рудник отца!
– В руднике Чарли нет ничего интересного для самозванки.
– А деньги?
– Вы считаете, что можно хранить деньги в руднике, который не запирается?
Да, но рудник самого Моргана запирался! Если Чарлз был дружен с ним, то мог по договоренности хранить свои сбережения в руднике соседа. Впрочем, Морган уже говорил, что у него нет денег Чарлза.
Морган встал и заявил, что пойдет мыть посуду к ручью. Вайолет увязалась за ним. Ее раздражало все – и не утихающая боль в ногах, и поведение Моргана, и вообще сама ситуация, в которую она попала. В эту минуту она ненавидела весь мир.
Внезапно Вайолет споткнулась и упала лицом в клумбу с цветами.
– Что за чертовщина! – воскликнула она, поднимаясь на ноги.
Морган оглянулся.
– Вы не заметили ограждение?
– Вы должны были предупредить меня!
– Я не думал, что вы захотите прогуляться по моим цветам.
– А надо было все предусмотреть!
– А вам надо было просто переступить через ограждение.
– Какое, к черту, ограждение?
– Ваши фиалковые глаза предназначены для того, чтобы смотреть, или только для того, чтобы гипнотизировать меня?
Фиалковые глаза… Вайолет, прищурившись, внимательно посмотрела под ноги и заметила веревку, натянутую между кольями где-то в районе фута над землей. Цветы росли за этим ограждением.
– Это ограждение и окрики отучили мулов пастись здесь, – объяснил Морган.
Увидев среди деревьев ярко-оранжевое пятно низко на горизонте, Вайолет поняла, что это заходящее солнце, и обрадовалась, сориентировавшись, где запад. Правда, она не знала, находился ли этот горный хребет к северу или к югу от дороги, по которой они вчера так долго ехали.
Взглянув внимательно на цветы, Вайолет поняла, что они совсем не похожи на те, которые росли в лесу и на склонах гор.
– По-моему, это не дикие цветы…
– Однажды ночью мне приснилось, что ко мне приехала мама. Этого, конечно, никогда не произойдет наяву, но я все равно заказал семена и посеял их на грядке этой весной. Теперь у меня отцветают одни цветы, зацветают другие, клумбы немного неухоженные, но я думаю, маме бы здесь понравилось.
Морган впервые заговорил с ней о своей семье. Вайолет хотелось расспросить его о родных, но он быстро зашагал к дому. Должно быть, он был не в настроении продолжать разговор. Вайолет удивило, что этот грубый человек сажал цветы с мыслью о матери. Или это только предлог? Возможно, он сам обожал цветы, но не желал признаваться в этом. Неужели Морган считал, что любовь к цветам сделает его менее мужественным, брутальным? «Ха! Чего-чего, а брутальности этому медведю не занимать», – подумала Вайолет.
Вернувшись в дом, Морган зажег несколько фонариков, висевших на стенах, а потом разрезал яблоко на десерт и сел, чтобы съесть свою половину. А Вайолет снова погрузилась в мысли о том, как ей пробраться в рудник отца и обыскать его. Она не нуждалась в разрешении Моргана, хотя, конечно, он мог применить силу и не пустить ее в рудник.
И тут неожиданно, к ее изумлению, Морган сам заговорил о Чарлзе Митчелле.
– По моим сведениям, Чарли спрятал где-то здесь все, что заработал. Он не доверял банку в Бьютте, который не так давно ограбили. Поэтому предпочитал хранить деньги на участке.
– Вы тоже потеряли деньги при ограблении банка?
– Нет, я пользуюсь банками в Нью-Йорке и Нэшарте. Что касается тайника Чарли, то я не пытался найти его. Если хотите, можете попытать счастье. Но предупреждаю, если вы вопреки ожиданиям все же найдете деньги Чарли, я их у вас заберу и пошлю его сыновьям.
«Если бы Морган так сделал, это было бы прекрасно», – подумала Вайолет.
– Сколько денег у него было? – деловито спросила она.
– Вы просто смешны! У вас кончился порох в пороховницах?
– Простите, я вас не поняла…
– Вы пытались доказать свое родство с Чарли Митчеллом, предлагали послать какую-то телеграмму. Но это все не то. Есть ли у вас другие доказательства, которые вы могли бы предъявить мне прямо сейчас? Я не желаю говорить о деньгах Чарли с человеком, который не имеет к нему никакого отношения.
Вайолет на минуту задумалась. Она должна была рассказать Моргану какую-то личную информацию, которая убедила бы его в том, что она – дочь Чарлза Митчелла. Вайолет чувствовала себя свежей и бодрой после ванны и долгого сна, поэтому была готова снова ринуться в бой.
– Вы совершенно правы. Я могу подробно описать внешность отца. Его волосы были светлее моих, глаза – темно-синие, и он носил усы, по крайней мере, в последний раз, когда я его видела. Отец был ростом чуть выше шести футов. Еще в молодости он сломал правую ногу и прихрамывал. Хромота была особенно заметна, когда он уставал, поэтому не все догадывались о ней. Что еще сказать? У него было хорошее чувство юмора, он любил рассказывать анекдоты. Но, к сожалению, я не помню их, потому что плохо запоминаю шутки, даже если слышу их не один раз. Хотя нет… Припоминаю, что один анекдот был о двух матросах, а другой – о принцессе и ее часовщике. Принцесса постоянно звала беднягу во дворец, чтобы он чинил ее часы, которые не были сломаны. День рождения у отца четырнадцатого мая. О, а еще мои братья – близнецы! Отец наверняка говорил вам, что не может отличить их друг от друга.
