ИНТЕРЛЮДИЯ 3
Рико не спалось. Ночи стояли тёплые, одно удовольствие лежать под открытым небом, глядя на звёзды, думать о Спасении, чувствуя рядом мохнатый бок Черныша.
Со Спасением что-то не складывалось, вот никак. Облегчение дел и трудов, что все, и стар и млад ощутили в самом начале, так и осталось, но более – ничего. Умершая родня не возвращалась; и вообще не происходило больше ничего из предсказанного. Зато поползли жуткие слухи, что в окрестностях стольного Лаонта рушатся один храм за другим, рушит их злая сила, пробравшаяся в Игнис, и никто ничего не может с ней поделать. Новый настоятель, понятное дело, всё списал на «испытание веры нашей,», но Рико ему не верил. Вот не верил, и всё потому что молодой монах сам тому не верил, твердил заученное, как велели. Что ж это за испытание такое? Спаситель всякую мысль слышит, во всяком сердце читает, что в книге раскрытой, – для чего Ему какие-то ещё «испытания»?
Шелестели тихо ветки сада над головой, зрели яблоки, перекликались ночные пичуги в общинном лесу за ручьём; пальцы Рико рассеянно гладили тёплую шерсть верного пса, как вдруг…
– Кра-а-а… кра-а-а…
Словно из-под земли, протяжный скрип; словно трутся друг о друга старые кости.
Рико с Чернышом подскочили разом.
Калитка распахнута, а от неё, шатаясь, вытягивая руки-грабли, медленно влачатся прямо к Рико две сгорбленные фигуры.
– Кра-а… за-а-чем зва-а-ал?! – протянула вдруг одна, чуток повыше.
– Кра-а… зва-ал чего?! – подвывала и другая, пониже.
И тут у пяток Рико словно крылья выросли. Рванул он что есть духу, птицей перелетев забор, через который только с лестницей и переберёшься; себя не помня, помчался по ночной улице селения, провожаемый заполошным лаем псов.
…И сам не понял, как очутился возле храма, запертого по ночному времени. Ударился со всего размаха в окованную железными полосами дверь – и кубарем полетел на холодные каменные плиты.
Забыл брат настоятель засов задвинуть, наверное.
Тяжело дыша, Рико поднялся. Рядом скулил Черныш, озирался испуганно – и было отчего.
Деревенский их храм стоял на краю холма, у самого обрыва; в окна, хоть и узкие, видно было далеко в ту сторону, где Лаонт.
И там сейчас поднималась всё выше и выше, слизывая ночные облака, клубящаяся огненная колонна, пламенный столп, и было это до того страшно, что Рико умудрился забыть даже и о двух жутких фигурах с их нелюдским «кра-а».
Звенящим потоком обрушились внезапно лопнувшие стёкла витражей; Рико, замерев, всё глядел и глядел, как огненный дракон, вставши на хвост, пожирает небо.
– Кра-а-а… – раздалось вдруг от дверей. Резко развернулся, зарычал Черныш, шерсть встала дыбом.
Две фигуры встали в проёме, вытянули руки; мальчишку окатила волна ледяного холода.
«Спаситель! Великий!.. Убереги, сохрани!..» – забилась горячая мысль. Рико пятился к алтарю, а две фигуры надвигались, не спешно, но и неумолимо, а с ними шёл ужас.
– Спаси-и-ите!.. – завопил Рико. В окнах плясали рыжие отсветы, огонь и не думал угасать, и он наконец разглядел лица своих преследователей.
Ох, лучше б он этого и не видел!..
Мёртвые. Мёртвые люди, долго пролежавшие под землёй, полуистлевшие, с обнажившимися частично костями черепов. И вытянутые руки с чудовищно длинными когтями, каких никогда не бывает у живых.
– Мамочка!..
– Кра-а-а!
Черныш залаял, собой загородив хозяина, но мертвяки не обратили на него никакого внимания. Шли себе и шли, пырились пустыми глазницами…
– Кра-а, за-ачем зва-ал?
И только тут до Рико дошло, кто это такие.
– Бабушка? Д-деда?
Вообще-то, они были «пра-», но какая сейчас разница!
Они не остановились, надвигались, шаркая ногами. Затхлый запах, словно всё вокруг разом покрылось плесенью.
– Спокойно, мои дорогие, – вдруг мягко прозвучало от входа, и мертвяки мигом замерли, словно оцепенев. – Иди ко мне, Рико.
Высокий человек в плаще несколькими широкими шагами оказался рядом с ходячими трупами. Молодой мужчина с небольшой бородкой, лицо открытое, приятное, но сейчас – напряжено.
– Осторожно, обходи их вдоль стены, – скомандовал он. От движения плащ распахнулся, Рико успел заметить потёртый пояс с несколькими пристёгнутыми к нему сумочками, как обычно ходят лекари. – Обходи вдоль стены, не приближайся!.. Они опасны, даже малейшая царапина – тихо, тихо, вы, оба!..
Дёрнувшиеся было мертвяки застыли.
– Твои? – не оборачиваясь, бросил незнакомец.
– М-мои, г-господине… – пролепетал Рико. А вот Черныш неожиданно завилял хвостом, словно предлагая новоприбывшему поиграть.
– Ты их позвал?.. Так я и думал. Сила есть, ума, эх, не надо, – покачал головой гость. – Ладно. Сейчас мы их обратно спать уложим. Рано им ещё, время не настало, да и не так оно всё должно было быть…
– Г-господине… кто ты? – вырвалось у Рико.
– Кто я? – улыбнулся его собеседник. – Лекарь я. Странствующий лекарь Фиделис. Умею таких вот бедолаг обратно в могилы укладывать. Тяжко им тут, душно, голод мучает, кровь живая с ума сводит. Иди, иди, Рико, мы их сейчас с тобой выводить отсюда станем. Тут-то мне совсем не с руки…
Рико весь дрожал – а назвавшийся лекарем Фиделисом незнакомец медленно пятился к выходу из храма, и двое мертвяков, то завывая, то скрежеща зубами, нехотя следовали за ним. Дальний пожар в стороне стольного Лаонта так и полыхал по-прежнему, но Фиделис не обращал на него внимания. Тяжело дыша, пятился и пятился к погосту, и на лбу блестел пот.
…На деревенском кладбище их ждали две разрытые ямы – в старой части погоста. Мертвяки выли, шатались, пытались зацепить лекаря когтистыми лапами – и промахивались совсем чуть-чуть, но так, что у Рико всякий раз замирало сердце.
Однако лекарь мастерски заставил ступить оба ходячих трупа в их могилы. Протянул руку – в ней зажат странный символ, мальчишка сперва подумал – стрела Спасителева, но нет, простой крест с удлинённой одной ножкой.
Мертвяки тяжело повалились навзничь, а лекарь вдруг проделал крестом сложное движение, да так, что разворошенная земля всплеснулась морскою волной, закрывая обе могилы.
И настала тишина.
– Уходи, мальчик Рико. – Лекарь тяжело дышал, согнулся, словно после быстрого бега. – Уходи, дорогой. Сила у тебя есть, истинная сила; потому и отозвались тебе и пёс твой, и предки. Вот только пса-то ты любил по-настоящему, и он таковым и вернулся – любовь твоя его вернула. А прадеда с прабабкой ты не видывал, не слыхивал, только и знал – что есть они. Вот и вернул – голодными кадаврами. Но не печалься, впредь только знай – без любви в этом деле никуда, – и врачеватель устало подмигнул. – А отсюда уходи. Будь готов и себя спасать, и близких. Огонь на краю неба видишь?
