Учитель, Учитель!.. неужели помощь всё-таки не успеет?..
Он не был рождён чародеем; но Зерно его Судьбы вытащил Истинный Маг Хедин, и это изменило всё.
Хаген не потягался бы с мессиром Игнациусом, во всяком, если тот будет в полных силах; но кое-что, как говорится, умел.
Чары кардинала де Карраско прямо-то светились Высшими арканами; даже ему накладывать их было нелегко. Конечно, будь у них неделя, а лучше – две или три, ни один ангел не избежал бы ловушки.
Он успел заслонить Лоре Леринс, но лишь для того, чтобы увидеть, как Эдвин Сай падает, успев заключить своего убийцу в чёрную глобулу.
На ногах магов оставалось всего ничего: он сам, Роб Кламон, Лоре Леринс, Мелвилл да Ричард д’Ассини.
Да сжались в уголке отец Бенедикт с братом Магнусом.
Но и плавало вокруг них добрых три дюжины черных шаров; остальные ангелы поднялись выше.
– Ещё немного! – каркнул Ричард. На него страшно было смотреть – ходячее воплощение смерти.
– Слишком высоко, – выдохнул Роб Кламон, утирая кровь из-под носа. – Не дотянуться…
Да, заклятия кардинала Карраско работали, только когда маги и ангелы сходились в рукопашной.
– Что с ними? – Ричард глядел на неподвижные тела Мелиссы, Канта и Эда, словно отказываясь верить в очевидное.
– Погибли. – Хаген глядел прямо в глаза д’Ассини. – Пусть лёгким будет их путь по радужному мосту.
– Пусть… – не слыша и не понимая, откликнулся Ричард. Поднял глаза – ангелы сбивались плотным клубком, белые клинки резали железные балки купола.
– Наконец-то додумались, – зло скривился д’Ассини. – Друзья! Сейчас они должны атаковать, у нас один шанс! Покончим с ангелами – дождёмся Клару с Райной – добьём Древнюю!
Хаген покосился в тёмный проход – но монахи, сквозь чей строй прорвались Клара с Райной и ловцом, похоже, решили более не испытывать судьбу.
– У меня осталась пара безделушек, – проговорил Хаген. – Как раз хватит на один удар.
Роб Кламон кивнул.
– Плетём, господа маги, плетём. Каждый штук по пять, если успеет. Эти крылатые дураки, рама им мешает броситься всем скопом, они нам время дали, идиоты…
Вниз полетели обломки железа. Ангелы трудились молчаливо и сосредоточенно, словно муравьи, движимые слепой своей природой.
– Всё, – выдохнул Мелвилл.
Ангелы дружно взмыли вверх; там, над шпилями и крышами монастыря, они и впрямь сжались в один тугой клубок; и в следующий миг этот клубок ринулся вниз, прямо на чародеев Долины.
Заклятия кардинала Карраско взмыли навстречу. Жадно раскрывающиеся черногубые рты; плотные тёмные полотнища, пронзаемые яростно-сияющими белыми мечами; Мелвилл размахнулся клинком, сорвавшийся с лезвия огнешар ударил по самому прыткому из ангелов, рассыпался облаком пламенных брызг, прекрасный лик крылатого воителя охватили ярко-рыжие языки, сияющая плоть вдруг резко обуглилась, почернела, распадаясь в считаные мгновения; безголовое тело судорожно забило крыльями, словно курица, которой только что перерубили шею.
Что-то и впрямь изменилось, стоило Древней покинуть свою паству. И, видать, не просто так покинуть, но и забрать с собой некую силу, изрядно прибавлявшую крылатым неуязвимости.
Ангел за ангелом исчезали в чёрных тенётах, рты разорваны беззвучными криками; они уже не грозили карами и не обещали «спасения».
Но, бросившись на магов всей массой, своего они добились.
Сразу два огненных клинка пронзили насквозь Лоре Леринс; умирая, чародейка закричала, и крик этот, казалось, проник в Хагена на всю глубину души. Сам он успел уклониться, серый меч отразил нацеленное в него самого белое остриё, полыхнул, зазвенел гневно; ангелы заполнили всё вокруг, казалось, не осталось вообще ничего, кроме их блескучих слепящих крыл.
– Сейчас! – услыхал ученик Хедина убийственно-спокойный голос монаха, отца Бенедикта. – Давай, брат!..
– Даю, – отозвался Магнус, легко и чуть ли не весело. – Наконец-то я понял…
Сразу трое ангелов, как будто услышав, круто ринулись на них, белые клинки воздеты, горят голодным, неутолимым пламенем.
Хаген уже ничего не успевал сделать, и никто бы не успел – кроме Ричарда д’Ассини.
Он вырос на пути троицы, и вместо Лунного меча в руках его билось живое пламя – оружие отдало всё и вспыхнуло само, но зато высвободило достаточно силы, чтобы нацеленные в монахов острия распались бесполезными облаками искр.
– Давай! – каркнул Ричард, оборачиваясь к недавним врагам.
Отец Бенедикт кивнул.
И брат Магнус спокойно, бестревожно улыбнулся, словно закончив долгую и тяжкую работу, словно сбросив груз ошибок и заблуждений.
Время уплотнилось, сжалось, почти что остановилось.
Близко-близко Динтра увидел лицо одного из меньших ангелов, человеческое лицо, с нестёртыми чертами, с глазами, в которых ещё жили память и некогда обретавшаяся в этом теле душа.
Душа обычного смертного; наверное, одного из монахов, святых братьев, твёрдого в вере и готового на подвиг во имя Спасителя…
Серый клинок с загадочными письменами разил точно, и сотканная из света плоть не выдержала.
А в следующий миг в спину Хагену ударила раскалённая волна кипящей магии. Выложенная на полу фигура, гордость святых братьев Игниса, сделалась густо-багровой, металл раскалился, расплавился, потёк, закипел и начал испаряться.
Хаген понял, что сейчас случится; однако всё, что успел сделать – это схватить за шиворот отброшенного на него Мелвилла и поставить щит – из той самой силы, что рвалась сейчас на волю из металлических хорд и дуг магической фигуры. Иные полосы истинного серебра (куда, видать, было добавлено нечто донельзя тугоплавкое) выдирали сами себя из каменных желобов, скручиваясь причудливо-яростными змеями; отец Бенедикт и брат Магнус так и остались стоять, плечо к плечу, рядом, не шевелясь, и на лицах их застыло удивительное спокойствие пополам с облегчением.
Хаген попытался дотянуться до раненой Риты Рикарди – напрасно; огонь уже рванулся во все стороны, пожирая пол, стены, воздух, саму плоть Игниса, вбирая в себя и тотчас же извергая всю ту силу, что «двигала мир неведомо куда», выводя его из Межреальности.
Стены заклинательного покоя раздвинулись, разъялись швы меж каменными глыбами. Рвалось и горело абсолютно всё, даже то, что гореть никак не могло; Хагена с Мелвиллом швырнуло в сторону, вслед за разлетающимися камнями, и последнее, что успел заметить ученик Хедина, был Роб Кламон, закутанный в мерцающий голубоватый кокон щита.
Значит, и он сумел…
Остальные не сумели. Или не успели.
Однако никакой щит не остановил бы удар такой мощи, и даже Хаген ощутил, как сознание покидает его, а со всех сторон накатывают, стремительно смыкаясь над головой, тёмные призрачные волны.
